Даю слово

Но Захар Мазур по-прежнему не заполнял моих мыслей сильнее, чем этого требовалось. Он занял место некой составляющей в моей новой жизни, и роль этой составляющей уж никак не могла стать приоритетной, я всё ещё не ощущала необходимости в отношениях с мужским полом. Моя неготовность принять кого-либо ещё полностью меня устраивала. Я, мой сын, наша кошка и периодическая связь с Ниной — моё личностное пространство имело плотную оболочку. Даже проведённый вечер в кафе с Захаром я переваривала целые выходные, пытаясь утихомирить одни эмоции и умертвить другие. Какая-то связь между нами однозначно появилась, но я упрямо отказывалась принимать её значение.

Хотя у Захара стоило поучиться владению эмоциями. Утро понедельника дало мне наглядно понять, что этот человек может прекрасно разделять личное и профессиональное. В девять утра глава «Стартлайтер» созвал всех начальников отделов и всыпал каждому по первое число, мне так же досталась доля конструктивной критики от нашего негодующего босса. Никаких поблажек. Я так же, как и все остальные выслушивала, понуро кивая, оправдывалась и делала слабые попытки возражать.

И как следствие после такого нагоняя я снова засиделась в своём кабинете допоздна, изучая возможные направления рыночного сотрудничества.

Мой рабочий лэптоп квакнул полученным сообщением:

«А если попробовать предупреждать тебя заранее, чётко прописывая свои действия, может, таким образом ты начнёшь легче переносить обычные прикосновения, зная, что тебя ждёт? …Я войду, сделаю ровно семь шагов от двери до твоего кресла, наклонюсь и поцелую тебя в щёку. В правую. Смотри не умри там от страха, пока я к тебе спускаюсь!»

Картинка нарисовалась моим воображением сама собой. От накатившей на меня паники я и вправду не смогла сделать вдох. Со стороны Захара это уже было через чур! Мысль сбежать возникла сразу же! Но Захар Мазур возник в дверях ещё раньше.

— Запрограммированная по времени отправка сообщения, — произнёс он, направляясь в мою сторону, и я как оторопевшая идиотка автоматически стала считать его шаги. — Догадывался, что ты надумаешь смыться. Надо же нам как-то подготовиться к субботнему вечеру.

Он наклоняется ко мне. Я всё ещё не дышу. Мягко целует в правую щёку и выпрямляется, с интересом изучая мою реакцию.

— Вот видишь, цела и невредима. Правда, не так сложно?

Теперь я дышу как финишировавший марафонец — тяжело и часто. И чувствую, как моя злость распрямляет мне плечи:

— Да как ты можешь расценивать насколько я невредима?! Опыты собрался надо мной проводить?! Развлечься больше нечем?! Ты такой же развращённый ублюдок, как и все остальные!!! — я может быть продолжала бы и дальше кричать на него, если бы Захар не прижал меня к себе, скрутив мои руки у меня за спиной. Поэтому вместо распирающих меня оскорблений в его адрес, рыча я стала яростно, вырываться.

— Тише, Злата, успокойся, — дышать снова стало тяжело, оттого как крепко он меня сжимал. — Я не причиню тебе вреда, и никогда не обижу. Я уже говорил тебе, ты должна научиться доверять мне. Я знаю, что сейчас делаю тебе больно, но это только ради того, чтобы усмирить твою истерику. Послушай меня, — я почувствовала, как кончик его носа коснулся моего уха. Какие же сильные у него руки! — Расслабься. Положи голову мне на плечо. Закрой глаза! Попытайся дышать ровно. Злата, я буду держать тебя столько, сколько понадобится, хоть до утра.

До утра это было не вариантом. Мои ноги подкашивались, меня снова начало тошнить и пробирать мелкая дрожь, но я всё же сдалась — закрыла глаза, положив голову ему на плечо. Было неимоверно трудно преодолеть этот мощный внутренний барьер, переступить через себя, сломать кости своему страху, который всё равно продолжал сжимать моё горло невидимой рукой насильника, однажды исковеркавшего мою жизнь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Всё хорошо, Злата, теперь всё будет хорошо, — Захар повторял эти слова как мантру. Его хватка слабела, пока он и вовсе не отпустил мои руки, но его тем не менее, оставались на моей талии. — А теперь не убирая головы, обними меня за шею и постой так минуту. Всего одну минуту, Злата. Что ты чувствуешь?

— Мне плохо, Захар. … Нужно срочно на свежий воздух, — даже я не узнала собственный голос.

На стоянке мне стало гораздо легче. Захар, не прикасаясь ко мне, молча держался подальше, но его присутствие в данный момент меня сильно смущало. В моём состоянии, контролируемом моей фобией, сложно даже описать, что значили для меня эти объятья. Это для Захара они являлись обычным прикосновением — для меня же это стало больше, чем секс для некоторых нормальных.