Даю слово

— Откуда вы знаете, что Ярослав снайпер? — подал голос Алексей.

— Не знала, просто так ляпнула.

— Хм, тогда вы угадали.

— Не думаю, что Влада напугало именно это. Я всё-таки хочу прогуляться, — пробормотала я, не надеясь, что меня оставят одну. Свернув на такую знакомую дорожку, я побрела от церкви к дому, в котором выросла. Эти врезавшиеся до боли улицы городка моего детства до сих пор ещё снятся мне ночами. Только вот дом я вижу другим, когда в нём ещё был слышен смех моей матери. А сейчас, глядя на эти стены я уже не ощущаю его родным. Коснувшись рукой калитки, я так и не вошла во двор. Свернув на соседнюю улицу, я простилась взглядом со школой, с магазинчиком в который любила бегать за мороженным, с маленьким прудиком в парке, в который я выбросила кольцо Влада ещё четыре года назад. После чего отправилась на кладбище, но не к свежевырытой могиле, куда собирались навечно опустить тело моего отца, а к могиле моей матери. Чтобы попрощаться. Потому что я знала, что больше уже никогда сюда не вернусь. Не было никаких слов. Даже слёз не было. Просто погладила гранитный памятник, проведя кончиками пальцев по выбитому портрету, очерчивая контур её лица. Вздохнула и зашагала прочь, причём с каждым шагом во мне росла уверенность, что прошлое, та боль, то разочарование и отчаянье, больше не имеют надо мной власти, что я начинаю новую жизнь, в которой Злата Деева будет свиться внутренней силой, улыбаться и исполнять свои мечты. И сейчас мне очень сильно хотелось увидеть Захара, своего бульдозера, который вдохнул в меня эту новую жизнь!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Захар

— И что тут у нас? — окинув взглядом двух связанных парней, поворачиваюсь к Олегу. — Раскололи этих поджигателей недоучек?

— Эти придурки даже не доставили нам такого удовольствия, — оскалился двухметровый амбал, которого все любовно называли «Малыш». — Рассказали всё, даже как маму зовут и какая у них группа крови, если чё, — Олежик громко заржал, отвесив одному из них подзатыльник. — Вот этот кадр, работающий на мойке, разговорился с неким Эдуардом, который якобы случайно с ним заговорил, предложив подработку. А этот козёл, — подзатыльник получил второй пацан. — Этот вообще головастый. Хакер, мать его, изобретатель. Придумал какую-то хрень, которая временно вырубила сигнализацию, её замкнуло и сигнал на пост охраны не поступил. Проникнув в офис, эти два гения разлили бензин и подожгли. Охранник проснулся и выскочил, когда уже конкретно пылало.

— Охранника уволить, этих двоих заставить отрабатывать. Лет десять с минимальным пособием на пожрать, думаю хватит. Ты мне скажи, кто заказчик? Выяснили?

— Конечно! Харизматичный любовник нашей художницы. Парень не местный, не знал, что она его так подставила и против кого он бочку катит.

— Какая прелесть. Вы с ним уже поболтали? Он жить сильно хочет?

— С ним да. Описался даже, так сильно хочет. Обещал продать квартиру и выплатить ущерб. А с ней мы не говорили, оставили это удовольствие тебе. Она в соседней комнате плюётся ядом.

Захожу, закрываю дверь, беру стул и сажусь напротив неё. Спокойно, хладнокровно. Когда я зол я умею быть убийственно милым. И Ольга об этом знает, тут же заскрипела зубами, отползая к стене.

— Привет, дорогая. Неужели ты думала, что мои люди не найдут того, кто это сделал? От отчаянья крышу сорвало? Ты становишься опасной и неуправляемой.

— Ты помнишь, как нам было хорошо вместе? Как ты не вылезал из моей постели? Наши две недели в Венеции? Кипр? — прошептала она, нацепив на себя чувственную маску.