Даю тебе честное слово

– Не все сразу, что-то нужно приберечь и на золотую свадьбу, – брюзгливо парировал Харальд. – Думаю, отель с оздоровительными процедурами – это самое оригинальное решение, лучше не придумаешь.

– Я бы с удовольствием присоединился, – сказал Макс, – но у меня обязанности. И еще я вспомнил, что дедушка сегодня бросил курить.

– Маму это обрадует больше, чем десяток «хамских» бань!

– Турецкие бани называются «хамам», пап!

Макс уже предвкушал, что на несколько дней останется без родительской опеки – ведь это давало редкую возможность на целых две ночи заполучить Йенни – может быть, даже на двуспальную кровать.

Он даже не спросил себя, когда она работает.

Петра тоже ломала голову. В прошлый год муж в годовщину свадьбы обошелся с ней бесцеремонно и на этот раз попытается загладить вину – как-никак необычная дата. Она тоже пригласила Макса в советники, чтобы услышать его мнение.

– Может быть, папа вынашивает какие-то планы, – неуверенно промямлил он, и это заставило Петру навострить уши.

– Круиз? – предположила она.

Макс покачал головой.

– Нельзя желать невозможного, – сказал он и поскорее улизнул.

Подготовка к выходным медленно сдвинулась с места. Йенни без колебаний пообещала провести обе ночи в доме Кнобелей: с раннего вечера – если старика удастся уложить в постель – до позднего завтрака.

Петра на всякий случай начала потихоньку наполнять важными вещами сумку для туалетных принадлежностей, так как без этих предметов не обойтись в любом путешествии. Затем украдкой поднялась в комнату свекра.

– В пятницу мы с Харальдом куда-то выезжаем, – не без гордости заявила она. – Он не хочет выдавать секрета, что задумал. У нас особенный повод – серебряная свадьба.

– Вот как? За это надо выпить, – оживился свекор. – В конце концов, без меня не было бы и Харальда.

Петра засмеялась и позвала мужа – пусть захватит коньяк и рюмки. Да вот беда: с некоторых пор Харальд потерял расположение к коньяку. Пришлось Петре вдвоем со стариком выпить по рюмочке, а потом и по второй. После этого она присоединилась к мужу в жилой комнате. А старик тем временем погрузился в воспоминания о своей серебряной свадьбе и до того расчувствовался, что немного запутался в пространстве и времени. Когда Макс зашел к нему пожелать спокойной ночи, он принял внука за Ильзу.

– А что делает масло у тебя на столике? – полюбопытствовал Макс.

– Пожалуйста, не трогай, утром твоя швейная машинка застрекочет как новая, – ответил старик.

Внук в ответ ухмыльнулся.

– Тогда я наконец сошью тебе ночную рубашку с цветочками, Вилли, – решил подшутить над стариком Макс.

Пару секунд он раздумывал, не лучше ли убрать подальше текучее машинное масло, чтобы дед не пролил его на себя и не устроил в постели свинство. И решил, что ничего страшного не произойдет. А напрасно. Он убрал только пепельницу, которая теперь была лишней.

Харальд предоставил секретарше полную свободу действий, и она забронировала отель в Баден-Бадене. От многих пунктов завлекающей рекламы он пришел в полнейшее замешательство. Единственное, что задержалось у него в памяти, это слово «ароматерапия» и фраза: «У нас ваша душа улыбнется». Для верности он раздобыл тренировочный костюм. Недавно встретив отца в коридоре, Харальд обратил внимание, что родитель носил полиэстеровый спортивный костюм, который показался ему знакомым. Внешний вид отца показался ему карикатурой на самого себя – большой, но согнувшийся крючком, лысый и с мокрым носом. Неужели Макс посягнул на вещи отца ради деда? Нет уж, лучше он купит новый спортивный костюм, чем станет требовать от старика вернуть свои старые шмотки. И не от широты натуры, а из отвращения.

Макс позвонил в Берлин Мицци, чтобы выяснить, надо ли дарить родителям подарок к серебряной свадьбе.

– Ты спятил? Это не наше дело, – возмутилась Мицци. – Кроме того, они нас не приглашали.

Как только Макс стал цепляться к ее берлинскому произношению, она в общении с ним будто нарочно переходила на этот диалект и выговаривала специфические берлинские дифтонги с утрированным подчеркиванием.

– Как тебе Йенни? – спросил Макс в ожидании, что сестра похвалит ее за хороший вкус.

– Я к ней как-то не прониклась. Главное, что она тебе нравится, – насмешливо ответила сестра, чем обидела Макса.

В пятницу старик спозаранку спрятал пакет с пистолетом и машинным маслом для швейной машинки за ставнем. Дождавшись, когда все ушли, он снова извлек свое добро из тайника. Елена уже помогла ему умыться и одеться и теперь появится лишь на следующий день. Харальд с Петрой будут на работе примерно до часу дня, потом отправятся в Баден-Баден, Макс поехал за продуктами на выходные.