Даль весенняя

Почти все до недавнего времени думали, что Сергей Есенин покончил жизнь самоубийством. Одна только родная мать тогда догадывалась, своим сердцем чуяла, что в его смерти виновны наемные убийцы. И, договорившись с церковным батюшкой, попросила заочно отпеть сына.

В этом году поэту Сергею Есенину исполняется 120 лет со дня рождения. Наша любовь к нему и к его творчеству безгранична.

Стихи его я полюбил с молодых лет. Особенно мне понравилось это стихотворение:

«Выткался на озере алый свет зари.

На бору со звонами плачут глухари.

Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.

Только мне не плачется — на душе светло…»

Церковь Казанской иконы Божией Матери села Константиново Рязанской области, где крестили младенца Сергея Есенина.

Село Константиново Рязанской области.

Такая была церковь в 1971 году.

Сочинил Есенин его в пятнадцатилетнем возрасте.

Конечно, иволга не плачет. Она нежно свистит, как на флейте играет. Другой ее крик похож на голос рассерженной кошки. Потом, она в дупле гнезда не вьет. Ее гнездышко-корзиночка всегда висит, раскачивается на ветру высоко в кроне берез. А еще: «На бору со звонами плачут глухари». Глухари тоже не плачут, а токуют. Но, несмотря на эти биологические погрешности, стихотворение воспринимается прекрасно. Чувствуется, что его написал настоящий поэт.

Стихи Есенина давно издают на многих языках мира. В советское время я слышал по радио, с какой нежностью и любовью японские парни исполняли на русском языке песню на его стихи:

«Над окошком месяц. Под окошком ветер.

Облетевший тополь серебрист и светел.

Дальний плач тальянки, голос одинокий –

И такой родимый, и такой далекий…»

Только бездушного человека может не затронуть эта песня. Если не ошибаюсь, кажется, Тренев сказал о Есенине: «Он из камня слезу выжмет». Мы гордимся нашим великим русским поэтом Сергеем Есениным.

Жизнь — обман с чарующей тоскою.

Оттого так и сильна она,

Что своею грубою рукою

Роковые пишет письмена.

Меня давно интересует вопрос: «Все ли зависит от человека? Не судьба ли распоряжается им?» Хитров Евгений Михайлович, преподаватель русского языка и литературы в Спас-Клепиковской церковно-учительской школе, где Сергей занимался с 1909 по 1912 год, в своих воспоминаниях писал: «В нашей школе у Есенина среди его товарищей-однокурсников были сильные соперники в поэтическом творчестве. Из них наиболее выдающимся был некто Егор Тиранов. В его произведениях мысли кипели, чувства клокотали. Не знаю, как сложилась судьба его. Говорят, что он уехал куда-то в Сибирь и слуху о нем нет.

Есенин же, как мне кажется, попал в условия, благоприятные для развития его таланта… В 1916 г. он уже прислал мне первый сборник своих стихов, названный им “Радуница”».

Мы некоторый раз говорим, что Бог помогает. Но Бог-то Бог, да будь сам неплох.

Тот же преподаватель Е.М. Хитров пишет: «Помню, я читал “Евгения Онегина”, “Бориса Годунова” и другие произведения в течение нескольких часов, но обязательно все целиком. Ребята очень любили эти чтения. Но, пожалуй, не было у меня такого жадного слушателя, как Есенин. Он впивался в меня глазами, глотал каждое слово».

В Москве Есенин посещал Суриковский кружок, затем полтора года — университет Шанявского. Перечитал европейскую и американскую литературу. И постоянно писал стихи. Хоть четыре строчки в день.

Главным стержнем в творчестве С. Есенина является любовь. Он говорил: «В жизни поэта чувство влюбленности не должно прекращаться. Поэт должен быть всегда влюблен, только тогда у него будут стихи высокого класса». От него нередко можно было услышать: «Влюбиться бы!» И он влюблялся, женился и быстро остывал к той женщине, с которой жил. Семейные узы тяготили его. К хозяйству не был приспособлен. Он всецело отдавался работе над стихами:

«Но и тогда, когда во всей планете

Пройдет вражда племен, исчезнет ложь и грусть,

Я буду воспевать всем существом в поэте

Шестую часть земли с названьем кратким “Русь”».

В последние годы жизни немало людей отмечали у Есенина состояние, похожее на манию преследования. Поэт Рюрик Ивнев в своих воспоминаниях пишет, что когда он навестил Есенина в больнице-профилактории для нервных больных в Москве на Большой Полянке, то в начале разговора, стоя у окна, Есенин вполголоса сказал ему: «Давай отойдем от окна, а то у меня столько врагов, что увидят и запустят камнем. Тогда и в тебя могут попасть!..» Потом продолжил: «И что им от меня надо? Откуда берется эта злоба? Ну, скажи, разве я такой человек, которого надо ненавидеть?» А в Ленинградской гостинице «Англетер», за несколько дней до смерти, он, разговаривая с одним человеком, вдруг замолкал, подходил к двери и открывал ее, при этом говоря: «Меня подслушивают».