Даль весенняя

Мужики мне оставили бутылку водки, кусок сала, пару соленых огурцов, луковицу и четвертинку хлеба. И ушли. Выпив стакан водки и закусив, я прилег на шоферское сиденье, подогнув под себя ноги, и заснул, как убитый. Проснулся от неудобного лежания. Приподнялся, вытянул ноги и почувствовал, что они у меня от ступни до колена омертвели: то ли от переохлаждения, то ли от того, что спал в неудобном положении. Подумал: утром разомнусь, все пройдет.

Метель закончилась. На небе высыпали звезды. Начало морозить. Я с вечера был вспотевший, теперь меня донимал холод. Нащупав в углу кабины начатую бутылку водки, выпил из нее еще полстакана и, накрывшись телогрейкой, повернулся на другой бок и опять заснул.

Утром разбудил меня гвалт мужиков. Подъехал гусеничный трактор, который стал чистить дорогу.

Хоть утро выдалось солнечным, но я вылез из кабины расстроенный. Ходил, как на протезах. А мне надо работать. И я, стиснув зубы, начал опять с мужиками таскать бревна и грузить их на машину.

Закончив с погрузкой, мы по расчищенной дороге тронулись в обратный путь. Я надеялся, что в кабине мне станет лучше, но в ней, наоборот, когда я сидел, у меня было такое ощущение, как будто кровь не поступала в ноги, а пальцы дергало словно током. Это для меня была кара Господня. Я не знал, куда себя деть. Шофер, заметив мое беспокойное поведение, спросил: «Что случилось с тобой?» Когда я ему рассказал, он мне такого наговорил, что я был не рад, что поделился с ним всем этим.

В первую очередь он мне посоветовал обратиться к врачу. И сказал, что меня незамедлительно положат в больницу, будут ногам делать массаж и уколы. Потом добавил: «Надо отнестись к этому серьезно, чтобы избежать каких-либо последствий».

Подъехав к недостроенному зданию, мы возле него разгрузили машины, и я пошел домой. Со своего шофера взял слово, чтобы он никому не рассказывал, что со мной случилось.

Ни в какую поликлинику я, конечно, не пошел, потому что она и больница находились в Кстове, в 15 км от нашей деревни. Да и вообще, по докторам ходить — не мое дело. И в дальнейшем продолжал выполнять все тяжелые работы, как и прежде.

И только через год мои ноги стали приходить в нормальное состояние. Но в пальцах ног дерганье прекратилось лишь лет через пять.

Жила такая женщина

Евстигнеева Жанна Васильевна, 1936 года рождения, приехала из города Кологрива Ивановской области в Зеленый город в начале 60-х. Первое время работала секретарем у директора дома отдыха «Звезда», а затем до пенсии — в доме отдыха «Красное Сормово» библиотекарем. Она родилась в интеллигентной семье. Предки ее до революции жили зажиточно. У Жанны на столе стоял серебряный самовар. На полке в углу привлекали к себе внимание старинные иконы в дорогих окладах. Это были остатки роскоши далекого прошлого.

Молодая, с большими голубыми глазами и с пышными, светлыми волосами, она многих мужчин привлекала собой, но замуж так и не вышла до конца своих дней.

Женщиной была необычной. Колец и серег не носила. Мяса не ела. Рядом с сараем у нее был маленький огородик, и она всегда копалась в нем. В парниках сажала огурцы и помидоры. Но, поскольку почва там песчаная и неудобренная, а света из-за высоких сосен и елей мало, огурцы появлялись только к сентябрю. А какой урожай может вырасти в это время года, когда природа начинает увядать? Но она трем-пяти огурцам, выращенным ею самой, радовалась, как ребенок. Всем соседям с восхищением показывала, какой она сказочный собрала урожай, бережно неся его в ладонях.

В своей комнатке 9,5 метров держала двух собачек. Бывало, заболеет она сама, так и собачки от переживания за нее тоже заболевали. Она за их здоровье беспокоилась больше, чем за свое. Лечила их разными таблетками, примочками, растираниями.

Когда заканчивался сезон пионерских лагерей, кошки оттуда бежали к ее сараю. Птицы тоже прилетали туда. И всех она кормила. Жанна Васильевна женщиной была чистоплотной. Одна, без посторонней помощи, построила себе баньку и парилась в ней.

Пенсию она получала небольшую. Ей с питомцами часто ее не хватало. И она летом вынуждена была бродить с ними по лесу. Искала грибы и ягоды. Маленькие грибки не срывала, а замечала место и ждала день-другой, пока они подрастут.

Человеком она была очень скромным и доброжелательным. Всех называла только на «вы» и по имени-отчеству. Мать свою тоже называла на «вы».

Четыре года назад Жанна Васильевна серьезно заболела. Ее соседи и родная сестра, проживающая в Нижнем Новгороде, советовали ей лечь в больницу, но она категорически отказалась, заявив, что не оставит своих собачек. Видимо, никого не хотела ими обременять. И так случалось трижды.

В начале весны сестра ее все-таки увезла вместе с подопечными к себе на квартиру. Недели через две она умерла. Пока была жива, казалось уж не такой худой. На смертном же одре выглядела настоящей старухой. Бывшие соседи плакали о ней и молились за нее. И радовались, что она умерла на второй день Пасхи. В такой день умереть — для верующих многое значит. «Она этого заслужила», — говорили они.