Даль весенняя

Стояла погожая весна, где-то середина мая. Тогда я работал на заводе им. В.И. Ульянова. В гальванике. Помню, меня попросила начальница после смены остаться во вторую смену, оцинковать срочные детали. Никакие мои объяснения не убедили ее, да она и слушать не хотела, что мы с женой после работы (а был последний день рабочей недели) договорились идти в деревню, теще помочь на огороде, и она меня с ребенком дома будет ждать. Пришлось остаться. Свою заказную работу я выполнил засветло, часов в 9 вечера. Надеясь, что меня дома все еще ждут, переоделся, быстро подошел к остановке, стал ждать транспорт. Но, как нарочно, ни автобуса, ни троллейбуса не было. Простоял около часа и уже потерял всякую надежду, чтобы уехать, но вдруг около меня остановился пустой троллейбус. Открылись двери. Я с радостью в него вошел. Немного отъехав от остановки, приготовился заплатить за проезд. Подошел к кабине. Там сидела девушка. Спросила меня: «Куда едете?» — «В третий микрорайон», — ответил я. «Поехали со мной!» — «Вы мне говорите?» — «Кому же!» — «Нет, дорогая, меня дома ждут!» — «Знала бы, не останавливала», — услышал я упрек в свой адрес. «Пожалуйста, могу сойти». — «Да ладно уж, мне все равно ехать в депо». Слез на площади Советской. Пришлось немного пройтись. Уже загорелись огни. Недалеко от своего дома еще две таких же попались. Обе в легоньких платьицах. Одна темненькая, небольшого росточка, с красивыми огромными глазами. Другая — высокая блондинка. Напевали в то время модную песню: «Где ты? Мне теперь все равно. С кем ты? Теперь все равно». Обе навеселе. Они стояли как раз у столба, на котором горела лампочка, и я хорошо смог их разглядеть. «Дяденька, дай спичку!» — обратились они ко мне в один голос. «Она у меня…» — хотел я ответить шуткой. Но, видя у них по сигаретке в пальчиках, со всей откровенностью ответил: «Извините, некурящий. И спичек нет». Торопливо проходя мимо них, я услышал сзади себя: «Жадина!» Я повернулся и сказал: «Красавицы, вы меня ни за что оскорбили!» — «А вам жалко спички, да?» Я повернулся в сторону своего дома и сказал им: «Вон в том доме моя квартира, и если вам дотуда дойти не лень, то пойдемте, я вам их вынесу». Они, усмехнувшись, добродушно пошли. «А где окна вашей квартиры?» — начали допытываться они у меня. Я посмотрел на свои окна, увидел, что в них не горит свет, и с досадой проговорил: «Опоздал!» — «Кто опоздал?» — подхватили мои спутницы. «Да в деревню хотел вместе с женой и дочкой сходить, да опоздал». — «Эхма, а где ваша деревня?» — весело продолжали они свой допрос. Увидев у своего подъезда завсегдатаек, я прошептал своим «подругам»: «Кончайте базар, видите у подъезда бабы ушки навострили топориком. Стойте здесь, я вам сейчас вынесу эти самые спички». — «И мы с вами!» — «Куда? За спичками?» — «А что, нельзя, да?» — «Мама моя родная, вы, как маленькие дети. Да пойдемте же!» Чувствовалось, что этим женщинам (да вообще-то какие они были женщины — девчонки лет по 22–25) хотелось активно отдохнуть. Открыл квартиру, включил свет. Действительно, никого нет. Значит, ушли в деревню. «Вот, девчонки, вам спички». — «А мы покурим у вас?» Меня смех разобрал. Говорю: «Ну вы даете! Курите, но я вашу компанию не поддержу. Я же с работы. Жрать хочу, как волк. Перекушу, побегу в деревню! Она тут недалеко!» Пока на кухню отошел, слышу, они во всю мочь включили магнитофон:

«Ах, какая драма, пиковая дама,

Всю ты жизнь испортила мою».

Я уже начал нервничать. Иду с кухни, говорю: «Под окном подумают, что мы тут пир устраиваем». Красивенькая мне навстречу, улыбается: «А я знаю, кто это поет — Аркадий Северный!» Посмотрел в ее большие коричневые глаза и весь гнев пропал. Говорю: «Ну, крутите, только сделайте потише!» — «Да мы сейчас уйдем», — проговорили они. И вскоре ушли. Посмотрел в окно — они даже не обернулись. Обиделись, наверно. Сплетницы, видимо, того и ждали — встали и тоже пошли по своим квартирам.