Далека в человечестве. Стихи (1974-1980, 1989)

Правота, как душа, человека

Продолжает по смерти его,

Безделушками нового века

Невзначай оттеняя вдовство.

Нашей крови, меж нами скитаясь,

Ищет, плоти алкает в родстве, —

И четвёртого века китаец

Вдруг себя обретает в тебе.

6.11.78

* * *

(1)

Мала, точно демон Максвелла,

В пылинке сгорая дотла,

Ты, девочка, ввысь улетела —

И счеты со мною свела.

К чему, астеничная Муза,

Ты смерть мою копишь в крови,

Не ценишь земного союза,

Бежишь постоянной любви?

За долгую нашу разлуку,

За совесть больную мою,

За ласку твою и за муку —

Тебя все сильнее люблю.

А ты, проникая сквозь атом,

Энергию слова храня,

Поводишь крылом виноватым —

И не вспоминаешь меня.

15.03.77

(2)

Крылата, как демон Максвелла,

Но сердцу ничуть не мила,

Обманщица прочь улетела

И лаской меня обошла.

Прощай, карнавальная Муза!

Спасибо за известь в крови.

Не нужно такого союза.

Природа не хочет любви.

Прощай, не щади иноверца,

Оставь бедолагу в аду.

Другим открывается дверца.

Другую подругу найду.

Спасибо за нашу разлуку

И совесть больную мою.

Удачу меняю на муку.

Другую подругу люблю.

Ласкай переимчивый атом,

Билет для счастливца храни,

Останься драконом крылатым —

И зря чужака не дразни.

(3)

Ты — Максвелла демон: калитку

Откроешь тому, кто резвей.

И славно! Ко мне-недобитку

Последнюю слабость развей.

Прощай, повзрослевшая муза!

Спасибо за известь в крови.

Не нужно такого союза.

Уж лучше совсем без любви.

Лови горячительный атом,

Счастливцу билет пристегни,

Останься драконом крылатым —

И зря дурака не дразни.

С горячностью замоскворецкой

Прохлада моя не в ладу.

Не нужен мне берег советский,

Оставь меня в Летнем саду.

Люблю мою долгую муку

И совесть больную мою.

Отпраздную нашу разлуку.

Слезы по тебе не пролью.

1977 — 2005

АНГИНА

Лишь ангина и может вернуть

Позабытые контуры, звуки...

Заболеть — как в себя заглянуть,

Суеты отрешиться и скуки.

Там, в гербарии счастий и бед,

Вдруг живые отыщутся почки:

Твой младенческий велосипед

Или две хореических строчки.

Сколько лет ты их тщетно искал,

Как шутила с тобой Мнемозина,

Сколько важных ты слов пропускал,

Среди них ключевое: ангина.

Мимолётная гостья, твоя

Правда: время тебя не заботит.

Не хотел выздоравливать я,

Но пришлось. Мой будильник заводят.

Ничего я не помню. Забыл

Красоту, для которой трудился.

Пробил час — оболочку пробил

И в молочную вечность скатился.

29.07.79

* * *

Судьбу цветка с судьбой вселенной

Положим на весы: одна

Им, а равно и нашей тленной,

Высвечивается цена.

Тот день на Куликовом поле

И вся история твоя

Ничуть не перевесят доли

Космополита-воробья.

28.12.78

ТОРЖЕСТВО ФЛОРЫ

Пустое всё: не страшно жить,

Не холодно ничуть!

Не трудно боль остановить,

Сжимающую грудь.

Аякс бросается на меч —

Не важно! Всё цветёт.

Ты мертв, но не смолкает речь,

И празднество идёт.

О Флора дивная, пройдись

По улице моей,

На краткий миг остановись

Здесь, у моих дверей...

2.10.77

ДВА ПОЭТА

Пошлость вечна — и вечны стихи.

Два поэта ко мне обратились.

Непохожие их языки

Так чудесно в родном преломились...

Два счастливца из тьмы вековой,

Двух империй птенцы: в средиземной

Первый жил, в поднебесной — второй,

А сошлись — не скажу, что в тюремной.

Европеец, две тысячи лет

Стих твой ясный ко мне простирался.

Азиат, не меня ль твой привет

Ждал шестнадцать веков — и дождался?

Европеец, ты учишь меня,

Как добиться известности лестной.

Азиат, ты сидишь у огня

На полу твоей хижины тесной.

Европеец, что я пропою,

Ты рассудишь и взвесишь без скидки.

Азиат, ты мотыгу твою

У терновой оставил калитки.

Оба правы. Но родственный гений

Мне диктует сквозь толщу веков:

— Не хочу никаких поучений,

Прост мой разум и беден мой кров.

12.11.78

* * *

Увы! Промчался этот юный

Прелестный век —

Лавиной лиственной и струнной

Чудес и нег.

Увы, простушка! Оперенье,

Прощай. Забудь,

Птенец, стихотворенье,

Воздушный путь.

Бог любит нас, как орнитолог

Пернатых. Стих —

Полнейшая из всех тяжёлых

Его улик.

3.06.79

ВНУЧКА И ДЕД

Девочка спит и растёт.

Лобик высокий потеет.

Майское небо светло.

Чайки в четыре утра

Вдоль розовеющих вод

белыми духами реют

Или на льдинках плывут,

головы набок склонив.

Встану, накину пальто.

Холод и влагу глотая,

Через Кричевский к мосту

выйду в прозрачную мглу:

Кажется всё: над рекой,

будто меня ожидая,

Стройный, еще не старик,

он одиноко стоит.

14.09.77

* * *

Когда зимой грустнеют птицы,

И Летний сад в снегу,

С тобой одним, певец Фелицы,

Я в мире жить могу.

Всё, чем эпохи наши схожи,

Я принял, гнёт терпя.

Мне скучно с теми, кто моложе

И опытней тебя.

И нам легко сойтись о главном,

Найдя ответ в добре,

В саду с окоченевшим фавном

В дощатой конуре.

1.12.77

ПОДРАЖАНИЕ КИТАЙСКОМУ

Ты, воробей,

как человек, пластичен:

Всюду живёшь,

где живёт человек.

К жизни любой,

как и он, привыкаешь,

Розу ветров

держишь в клюве твоём.

Берег Янцзы

сближает с берегом Темзы

Выпрост твоих

быстрых, коротких крыл.

Всем, воробей,

ты сродни человеку —

И для тебя

в сердце есть уголок.

Ближе к зиме

я сколочу кормушку

И за окном

нитками укреплю.

29.11.78 — 1979

ВОРОБЕЙ И ПСИХЕЯ

Где кирпич и железо, провода и стекло,

Жив пернатый повеса лютой стуже назло.

Век бездельника краток, песня — нищенский вздор,

Скуден миропорядок, где он крылья простёр.