Далекие огни

Голос Сергея Ростовского гремел, заполнял все пространство кабинета, проникал в самые отдаленные его уголки, наотмашь бил по обнаженным, обескровленным, черным душам убийц — а те лишь изредка вздрагивали, когда какое-нибудь слово обвинителя, подобно электрическому разряду, пронизывало их насквозь, достигало цели.

— Я пришел, чтобы свершить правосудие. Вы слышали обвинение — теперь вы услышите приговор.

Орлов прервал его.

— Я требую передачи дела в официальные органы правосудия. Ваш суд, Ростовский, я воспринимаю не более как откровенную месть.

— Это не месть — это возмездие, — повысил голос Сергей. — Возмездие, в основе которого лежат законы справедливости. Око за око, зуб за зуб. Жизнь за жизнь.

— Христос учил иному, — заметил Орлов.

— У меня нет желания обсуждать с вами богословские проблемы, — холодно ответил Сергей. — И Христос здесь совершенно не причем. Сейчас я придерживаюсь иных постулатов, в основе которых лежат не христианские идеи всепрощения и любви к ближнему, а суровые заветы первых пророков. Завтра, быть может, я сменю учителей — жизнь сама подскажет, по какому пути мне идти дальше. А, вы ждете, что я, следуя призывам Христа, добровольно лягу под нож вашего мясника Свирского только затем лишь, что спасти жизнь «ближнему»! «Если у тебя отняли одну почку, ты с радостью должен отдать и другую; если у тебя отняли жену и дочь, пожертвуй и собой — во имя любви к ближнему и к врагу своему» — этого вы ждете от меня? И имя Христа приплели именно в этой связи? Ничего не выйдет, Орлов, ваша попытка воззвать к моей христианской совести обречена на неудачу, как обречен на неудачу и призыв передать дело о ваших преступлениях в правоохранительные органы. Этот суд я буду вершить сам. Итак, вы признаете, что вами совершены перечисленные мною преступления?

— Прекратите этот фарс, Ростовский. Если вы пришли убить меня — убейте, только не тяните резину. Без вашей второй почки я все равно долго не протяну, так что кончайте поскорее. У меня нет желания выслушивать ваши нотации.

— Насчет моей второй почки вы правильно заметили, Орлов. Отдавать я ее вам не собираюсь. Как не намерен я и тянуть резину. Ваше общество мне противно, Орлов, и я постараюсь избавиться от него как можно скорее. Тем не менее, я повторю свои вопрос: вы признаете, что вами совершены перечисленные мною преступления?

— Я отказываюсь отвечать. Я не признаю за вами права требовать от меня ответа на подобные вопросы.

— Хорошо, так и отметим: подсудимый отказался от последнего слова. Что ж, ваше признание вины и раскаяние меня мало интересуют: я знал, что не получу их. Поэтому сразу перейдем к заключительному этапу нашей беседы. — Сергей немного помедлил. — Жизни убитых вами людей, увы, уже не вернуть. Ваша жизнь взамен загубленных меня не интересует — смерть «нефтяного короля» не воскресит моих друзей и жену. Да и не стоит она их — слишком много в ней дерьма. Нет, Орлов, не за жизнью вашей я пришел, мне она ни даром не нужна, ни за ваши миллионы. И смертью своей вы не искупите ваших преступлений. Я пришел за другим.

На рыхлую физиономию Орлова легла тень удивления.

— За другим? За чем это — за другим?

Сергей выдержал значительную паузу. Рядом, плечом к плечу, стоял доктор, верный и надежный друг. Его молчаливое участие и поддержка придавали ему силы, вселяли уверенность, подпитывали позитивной энергией.

— Я пришел за другим, — медленно, чеканя каждое слово, повторил Сергей, — я пришел за тем, что принадлежит мне. Я пришел за тем, что вы отняли у меня год назад. Я пришел за своей почкой.

Нижняя челюсть Орлова отвалилась, обнажив смрадную бездну его зева, а на Свирского вдруг напал приступ истерического хохота.

— Ростовский, вы непредсказуемы! — с трудом выдавил он из себя. — Надо ж такое завернуть!.. Браво.

— Это верная смерть, — утробно прогудел Орлов.

— Это ваши проблемы, Орлов, — сухо произнес Сергей. — Мне нужна моя почка. Побочные эффекты, сопутствующие ее изъятию, меня не интересуют… Свирский, операционная готова?

Свирский к тому времени уже успел унять истерику.

— Она готова еще с утра, — буркнул он. — Однако принимать участие в этой афере я категорически отказываюсь.

— А крысенок-то показывает зубки, — усмехнулся доктор. Он перехватил взгляд Сергея и понимающе кивнул. — В ваших услугах, Свирский, мы не нуждаемся. Операцию проведу я. С большим, надо сказать, удовольствием.

Свирский обжег «коллегу» взглядом, но ничего не ответил.

— Где операционная? — спросил доктор, в упор глядя на него.

Тот жестом указал в сторону неприметной двери, ведущей из кабинета.

— Там.

— Хорошо, — кивнул Сергей. — Орлов, подъем! Час "Х" пробил. Встать!

Похоже, Орлов плохо соображал, что с ним происходит. Шок от услышанного приговора парализовал его волю и сознание, он стал податлив, как тупая, бездумная марионетка.

Тяжело поднявшись, едва держась на ногах и пошатываясь, он зашагал к двери, которая, по словам Свирского, вела в операционную.

— Свирский, за ним! — скомандовал Сергей. — Помогите вашему хозяину добраться до места.

Тот отчаянно затряс головой.

— Не пойду, — упрямо заявил он.