Далекий, как звезды (СИ)

— Подожди, ну зачем все усложнять? Ты же знаешь, что обязана подчиняться и все равно сделаешь, как я хочу.

Она молчала и со страхом смотрела на него, ожидая продолжения.

— Не смотри, словно ты — жертва жестокого палача, — на ее лице отражалось, что именно так она о себе и думает. Глаза лидера Рокко весело сверкнули.

— Слушайте, Ричард, это переходит всякие границы. Шерлок выполнил все, что вы требовали; я делала, как вы хотели, и теперь, кажется, у вас больше нет повода вмешиваться в нашу жизнь…

— Не понимаешь, детка? Ты член ближнего круга клана. Знаешь, что это значит? Ты наша до конца жизни.

Диана закусила губу от возмущения и досады. До конца жизни, что за дичь!

— Что еще за клан? Неужели вы серьезно? — Диана перешла на шепот, боязливо покосившись на официантку у стойки. — Как «Сицилийский клан», Коза Ностра или Аль Капоне?

— Ну, к кино это имеет мало отношения, а сицилийцы живут по другим законам. Что касается Капоне, со времен бутлегеров в бизнесе произошли значительные изменения. Тебя эта сторона никогда не коснется, но не воображай, что сможешь избежать обязанностей перед Семьей. Будь к этому готова и не испытывай мою снисходительность.

Диана поникла на своем стуле, все еще не в силах принять эту новую напасть. Рик, видимо, все сказал и поднялся.

— Не вешай нос, детка, все будет хорошо, — он оставил на столе крупную купюру, игриво ущипнул Диану за щеку и вышел из кафе.

«Негодяй, взял моду — щипаться!» — Ди потерла щеку и отставила тарелку с остывшим супом. Аппетит полностью исчез, она не притронулась и к карри. Но ароматный кофе пришелся кстати, ее хотя бы перестало трясти, она пила пряный напиток маленькими глотками. Что за ужасный человек, почему он не может забыть об их существовании? И что она должна сказать Шерлоку, ведь ей велено скрывать их сделку?

~

понедельник, 27 июля 2015г.

Здание военной разведки МИ6,

Набережная Альберта, Ламбет, Лондон

Ожидание в кабинете, стилизованном под бункер, как обычно не улучшило настроения детектива и оправдания Антеи, что его брата внезапно вызвал к себе премьер-министр, его не интересовали. Решив все-таки не откладывать разговор, Шерлок свободно устроился на одном из стульев для посетителей перед письменным столом, закинув ноги на сиденье соседнего стула. Почти равнодушно он озирал странную обстановку кабинета с голыми темно-серыми стенами, и ловил себя на мысли, что больше не испытывает раздражения или беспокойства, какие владели им той мартовской ночью, когда он получил от брата задание втереться в круг лорда Эдена, используя его сестру. Совсем другие мысли владели им. Сейчас он спрашивал себя, а за что именно наказывает себя брат, работая ежедневно по десять-двенадцать часов в этой тюрьме. Ведь этот офис, несомненно — камера одиночного заключения, пускай и комфортабельная. Раньше такая мысль показалась бы Шерлоку забавной, теперь казалась почти трагической. Какой конкретно поступок подвиг брата так ненавидеть самого себя? То, что у него много чего на душе, уже не вызывало сомнений.

Последняя мысль заставила его сжать зубы и кулаки, но усилием воли он вновь расслабился.

В зеркалах, укрепленных друг напротив друга, отражалось только его плечо, он с любопытством, склонив голову на бок, смерил уходящий вдаль длинный коридор рекурсий: плечо во все уменьшающимся бесконечном числе повторений позабавило его, заставив размышлять над парадоксами своей жизни. Говорят, все события повторяются — сперва в виде драмы, а потом как фарс. В отношениях с братом предсказать, что станет драмой, а что обернется фарсом, невозможно. Эта мысль заставила его усмехнуться, он взял в руки чашку с кофе, которую принесла Антея. Напиток уже остыл, но он сделал пару глотков, надеясь, что хотя бы отвращение от холодного кофе заставит его почувствовать хоть что-то кроме горечи, которая захватила и выжигала кислотой, кажется всю его душу. Нужно разобраться с Майкрофтом, выяснить все раз и навсегда, а потом… Он не знал, что будет потом, Майкрофт всегда был его братом, неважно, хорошим или плохим, но он присутствовал в его жизни, и Шерлок просто не знал, каково это — не иметь брата вовсе.