Далёкий край

Вспыхнуло высокое яркое пламя. Сквозь прозрачную, мерцающую воду широко открылось желтоватое каменистое дно.

Лодка спускалась самоплавом. Одака сидела на корме и правила. Парни стояли, держа остроги на готове.

Сонные рыбины, как коряги, стояли над камнями

Сквозь быстро мерцающую воду казалось - они вьются на месте, как змеи.

Чумбока мгновенно ударил острогой. Железо лязгнуло о камни. Выхватив из воды острогу, он стряхнул с зубьев убитого тайменя и тотчас же снова ударил. Ударил Игтонгка, но промахнулся...

- Ан-на-на! - Сестра взяла у него острогу.

Чумбока сбросил в лодку линка. Одака с силой, по-мужски, ударила острогой и выбросила из воды щуку.

Лодка пошла быстрей.

Огонь выхватил из тьмы ржавую стену с висящими ветвями и рассыпал искры за утес.

- Кету лучить - вот хорошо! - вдруг, оборачиваясь к девушке, воскликнул Чумбо. - Где вода стоячая, она плавает, как в неводе...

- Садись! - воскликнул Игтонгка. - Сейчас провалимся!

Впереди, во тьме, загрохотал перекат.

Лодка понеслась.

Дно опускалось, но было видно ясней, чем днем. Стало глубже, под лодкой проносились завалы обросших водорослями камней и косматые зеленые коряги.

Гул невидимого водопада становился все грозней.

Течение вдруг обрушилось белой волной, лодку тряхнуло, бросило вниз, понесло еще быстрей и снова тряхнуло. Она падала вниз, как по ступеням.

На быстром ходу раздуло сноп лучин, насаженных на шест. Пламя повалило сильней. В ночной тишине сухой треск смолистых лучин подхватывало эхо, по нескольку раз повторяя его все сильней и сильней, и наконец треск отдавался в далеких горах так громко, словно там катали бревна.

Искры уносились вдаль и, угасая и шипя, сыпались на черную воду.

Над головами с шумом пронеслись плакучие ветви огромного вяза. Берег был где-то близко, но его не видели. Лодку вынесло на мель.

- О! Линок! Линок! - воскликнул Игтонгка. Черно-зеленая рыбина метнулась из-под остроги Чумбо... Парень промахнулся.

- Садись! Садись! - крикнула Одака и, ударив острогой, бросила в лодку тайменя...

Быстрое течение, звон перекатов, треск пламени, потоки искр, несущееся дно, видимое гораздо лучше, чем днем, скалы и деревья, вдруг пролетающие в отблесках огня, - это ли не раздолье! И Одака рядом! А кругом опасности, можно разбиться, налететь на корягу, на утес, На перекате можно споткнуться и упасть.

"Но я ловко берегу лодку от всех опасностей! Хорошо ей помогаю править! А какая она ловкая... Ноги крепкие, хорошо в лодке стоит... Меня на перекате посадила, а сама убила тайменя..."

Лодка быстро наполнялась рыбой. Между тем подул ветерок. Вода замерцала. Сквозь рябь ничего не стало видно.

Решили подождать. Чумбока направил лодку к берегу.

Когда нос ее зашуршал о песок, парень снял с шеста и бросил в воду обуглившиеся лучины. Он на садил на шест новый сноп лучин.

Ветер то стихал, то снова рябил воду. Чумбо сел рядом с Одакой. Она дружески положила ему руку на плечо.

- У сестры какой мальчик хороший родился, - заговорила Одака.

Игтонгка захрапел. Вокруг была глубокая тьма. Никогда еще Чумбоке не было так хорошо, как сейчас.

Он потянулся и поцеловал Одаку в щеку.

- Я на тебе жениться хочу, - зашептал он. - Буду покупать тебя у дядюшки Дохсо.

- Ах, какой грех! - ответила Одака. Она отстранилась, вытирая травой щеку. - Тебе нельзя на мне жениться. Закон рода не велит. Ты мне брат!

- Какой я тебе брат! - в досаде воскликнул Чумбо.

- Эй, Игтонгка, - сказал Чумбока ,- вон там какой большой таймень в слепой рукав забежал и плещется... Или это сохатый вышел и побежал водой?

Игтонгка схватил острогу и осторожно побрел во тьму.

- Я тебя люблю... На тебе обязательно женюсь. Я уже знаю, как это сделать...

- Ой, давай скорее отсюда поедем! - забеспокоилась Одака.

Ей очень неприятны были такие разговоры. Дружить с Чумбокой открыто, работать вместе, быть у людей на глазах - все это так приятно... Но здесь, в темноте, он хочет целоваться... это и стыдно и не хорошо.

- Ведь мой дедушка твоему не брат. Чужие люди были. Нашего дедушку только называли Самарой, а ведь он совсем не Самар. Его приняли только в род Самаров. Так что я тебе не родственник. Меня напрасно братом называешь.

Во тьме что-то бултыхнулось. Видимо, Игтонгка оступился.

- Игтонгка, ты живой? - вскочил Чумбо.

Неподалеку послышалась брань Игтонгки. Чумбока опять зашептал про женитьбу.

- Нет, мне стыдно такие речи слушать, - сказала Одака.

Чумбоку она любила. Но слушать такое - грех! "Пусть говорит с отцом, а не со мной. Со мной что говорить! Даже грешно все это слушать!" - думала она.

Вернулся Игтонгка.

- Тайменя видал?

Игтонгка угрюмо молчал. Чумбо оттолкнул лодку от берега.

- Ты худо делал, - сказал он. - Когда упал - таймень испугался... Теперь не найдешь.

Вскоре вдали стал виден огонек около балагана Дохсо.

* * *

На другой день Чумбока пробовал доказать дядюшке Дохсо, что предки его не настоящие Самары, а только приняты были в род, но тот сосал жир, ел рыбу, ничего не слушал и не понимал, к чему такие разговоры.

Чумбока загрустил.

Одака присела рядом и, как бы утешая, долго и ласково смотрела на него.