Далекий след императора

Князь Пожарский, вернувшийся из Орды, не ведая пока об угрозе с запада, принялся за начатое дело по обустройству жилища. Из Новгорода прибыли братья Кажаны. Сафон, их отец, совсем постарел и дальше ограды избу не оставлял. Трудно ему было ехать в такую даль. А сыновей послал. Князь давал хорошую деньгу.

Все одиннадцать братьев сидели за столом. Старший перечислял, что им требовалось для строительства. Андрей слушал внимательно, порой прося кое-какие пояснения. Плотник-то он был не ахти. В это время вернулся с улицы его дворский и ошарашил князя вестью о появлении литовцев под стенами Можайска.

   — Да кто тебе сказал? — Пожарский на первых порах не очень-то поверил в эту страшную весть.

Ведь все понимали: Можайск, а там и Московия.

   — Ишь, какой путь выбрал! — негодовал Андрей.

Но решил всё выяснить сам. Приказав дворскому продолжить работу с братьями, сам собрался и скорым шагом пошёл к Василию Кочеве. Того на месте не оказалось, но подсказали, что он у воеводы Фёдора Акинфовича и рассказали, как к нему пройти.

Появление князя Пожарского вызвало у присутствующих, особенно у хозяина, нескрываемое удивление: званые — и то не все собрались, а тут незваный. Поняв ситуацию, тотчас вмешался Кочева.

   — А, князь! Проходи. Милости просим!

Его дружеский тон как-то смягчил обстановку. Лицо хозяина подобрело.

   — Садись! — хозяин посадил его между собой и Кочевой.

Наклонившись к Пожарскому, воевода в нескольких словах пояснил причину их сбора и что они обдумывают, как им поступить, и пригласил Андрея принять участие в их совете.

   — Я за этим и пришёл, — проговорил князь, — хочу тоже внести свою ленту в борьбу с врагом.

Эти слова подействовали на присутствующих. Кое-кто даже покачал головой, мол, правильно сделал!

Приход Пожарского прервал речь воеводы, и когда всё утряслось, он продолжил:

   — Итак, у нас наберётся с десяток тысяч человек. Я послал гонцов в Ярославль, Владимир, Рязань.

   — А в Тверь? — спросил кто-то.

Воевода посмотрел на Кочеву. Тот, держа сплетённые пальцы на животе, пошевелил ими, потом погладил бороду.

   — Константин Михайлович, — проговорил он, опять принявшись гладить бороду, — наш верный смык[25]. Пущай подготовится.

Воевода его не очень понял, но объяснение не стал спрашивать, а сказал:

   — Пошлём и к нему.

Они ещё поговорили о разных мелочах, но, как понял Пожарский, Можайску помощь они оказывать не собирались, а только готовились, если литовец дойдёт до Московии, встречать его здесь. Почувствовав, что воевода уже хочет завершать встречу, Пожарский поднялся.

   — Простите меня, что я не успел к началу, но ты, воевода, вы, великочтимые бояре, вы уже решили о помощи Можайску? Я этого не слышал.

Присутствующие переглянулись. Кто-то из бояр сказал:

   — Да о помощи речь не шла. Мы решили готовиться только к обороне. Но, если успеют подойти другие князья, тогда... — боярин посмотрел на соседей, мол, правильно он сказал или нет.

Те кивком подтвердили правоту его слов.

   — Знаете, — проговорил Пожарский, — есть такая притча[26]: сам умирай, а товарища выручай.

Собрание пришло в движение. Послышались одобрительные отклики.

   — Как ты, князь, — повернулся к нему воевода, — думаешь это сделать?

Пожарский обвёл взглядом присутствующих. Многих он видел впервые. О нём, конечно, слышали, но считали появление его в Москве каким-то тёмным делом. Почему Калита так любезно его встретил, оставалось тайной. Кто он, чтобы раз — и в князья. Но у Калиты уже не спросишь, да и жив был бы, вряд кто-либо попытался бы узнать. А раз так сделал, значит, было за что.

Князь впервые встречался с этими людьми, тем более на сборе. Поэтому немного волновался. Но постепенно волнение улеглось. И говорил он ясно, убедительно:

   — Я думаю, если литовец скрытно подобрался к городу, значит, сил у него не так много. Просто наскоком, внезапно, он хочет взять Можайск. Тем самым напугать Московию и предъявить ей какие-то требования. А может и дальше пойти, устрашив Московию своей победой. Поэтому, если мы окажем помощь Можайску, я думаю, он уберётся на свою землю, а мы спасём Московию от разграбления. Я... — тут он замялся, но, взяв себя в руки, продолжил твёрдым, убедительным голосом, — я готов возглавить любой отряд и идти на помощь нашим братьям.

Раздалось одобрительное кряхтение. Воевода, поняв, что все признали путным предложение князя, сказал:

   — Я могу дать тебе... тысяч пять!

   — Этого будет достаточно, — решительно заявил Пожарский.

Андрей не мог допустить мысли, что воевода, почувствовав в нём опасность для себя и давая слабый отряд, рассчитывай на то, что князя литовцы побьют, тем самым собьют с него спесь. «Ишь, я готов... посмотрим, на что ты годен... А Московию защитить, силы найдём», — успокоил он себя.

Через несколько дней руководимый Пожарским отряд направился к Можайску. Отойдя от Москвы несколько десятков вёрст, князь остановил продвижение и разбил воинов на три группы, приказав по пути делать как можно больше шума. Многие были удивлены такому приказу, послышались даже недовольные выкрики:

   — Он нас всех погубит!