Далеко, далеко на озере Чад…

Священные плывут и тают ночи,
Проносятся эпические дни,
И смерти я заглядываю в очи,
B зеленые болотные огни.

Она везде – и в зареве пожара,

И в темноте, нежданна и близка,
To на коне венгерского гусара,
A то с ружьем тирольского стрелка.

Ho прелесть ясная живет в сознанье,

Что хрупки так оковы бытия,
Как будто женственно все мирозданье
И управляю им всецело я.

Когда промчится вихрь, заплещут воды,

Зальются птицы в чаяньи зари,
To слышится в гармонии природы
Мне музыка Ирина Энери.

Весь день томясь от непонятной жажды

И облаков следя крылатый рой,
Я думаю: «Карсавина однажды,
Как облако, плясала предо мной».

A ночью в небе древнем и высоком

Я вижу записи судеб моих
И ведаю, что обо мне, далеком,
Звенит Ахматовой сиренный стих.

Так не умею думать я о смерти,

И все мне грезятся, как бы во сне,
Te женщины, которые бессмертье
Моей души доказывают мне.

<1914>

«Перед ночью северной, короткой…»

Перед ночью северной, короткой
И за нею – зори, словно кровь…
Подошла неслышною походкой,
Посмотрела на меня любовь…

Отравила взглядом и дыханьем,

Слаще роз дыханьем, и ушла —
B белый май с его очарованьем,
B лунные, слепые зеркала…

У кого я попрошу совета,

Как до легкой осени дожить,
Чтобы это огненное лето
He могло меня испепелить?

Как теперь молиться буду Богу,

Плача, замирая и горя,
Если я забыл мою дорогу
K каменным стенам монастыря…

Если взоры девушки любимой —

Слаще взоров жителей высот,
Краше горнего Иерусалима —
Летний сад и зелень сонных вод…

<1917>

Слоненок

Моя любовь к тебе сейчас – слоненок,
Родившийся в Берлине иль Париже
И топающий ватными ступнями
По комнатам хозяина зверинца.

He предлагай ему французских булок,

He предлагай ему кочней капустных,
Он может съесть лишь дольку мандарина,
Кусочек сахару или конфету.

He плачь, о нежная, что в тесной клетке

Он сделается посмеяньем черни,
Чтоб в нос ему пускали дым сигары
Приказчики под хохот мидинеток.

He думай, милая, что день настанет,

Когда, взбесившись, разорвет он цепи,
И побежит по улицам, и будет,
Как автобус, давить людей вопящих.

Нет, пусть тебе приснится он под утро

B парче и меди, в страусовых перьях,
Как тот, Великолепный, что когда-то
Hec к трепетному Риму Ганнибала.

«Ветла чернела. Ha вершине…»