Далеко от яблони. Родители и дети в поисках своего «я»

Политическая свобода трансгендерных людей зависит от борьбы за права геев и лесбиянок. Геев гораздо больше, чем сгендеров, и трансдвижение нуждается в высокой численности, но объединение двух проблем, тем не менее, вызывает путаницу. Некоторые геи думают, что их трансбратья и сестры находятся в той же ситуации, что и они сами, только еще худшей, и начинают кампанию по защите и от их имени тоже; других смущает транс-сообщество, и они пытаются от него отмежеваться, что особенно распространено среди геев, которые хотят подчеркнуть свое мужское начало. Раскол в какой-то степени перекликается с расколом в раннем феминизме, произошедшим из-за статуса лесбиянок одни рассматривали лесбийские отношения как окончательное выражение своей идентичности, а другие считали, что гомосексуальные женщины подорвут их борьбу за идеалы. Закон о недискриминации в сфере занятости (ENDA), призванный защитить гомосексуалов от дискриминации в сфере труда, был представлен Конгрессу в 2008 году, но в нем не было пунктов о гендерном самовыражении. Когда организация National Gay and Lesbian Task Force[1487] боролась за положение о гендерном выражении, которое не позволяло бы отказывать людям в трудоустройстве или увольнять только потому, что они не соответствовали гендерному стандарту, Барни Франк, представитель этого законопроекта, сказал им, что они просят слишком много.

Гендерный диссонанс может проявиться очень рано. В возрасте трех-четырех лет, иногда даже раньше, дети могут заметить несоответствие между тем, кем они себя называют, и тем, кем они себя ощущают. Это несоответствие было названо расстройством гендерной идентичности. В раннем детстве гендерное несоответствие часто малоощутимо, но приблизительно к семи годам детей активно сталкивают с гендерными стереотипами. Трансдети могут болезненно реагировать на такое давление, становясь тревожными и подавленными[1488]. Сказать об этом родителям – это для них обычно ужасный шаг. «Если не давать им возможности совершить переход, их внутренняя энергия оказывается полностью поглощена гендерной идентичностью, и это не позволяет им реализовать свои возможности в развитии»[1489], – говорит Стефани Брилл, основательница консультационного центра Gender Spectrum и автор совместной с Рэйчел Пеппер книги The Transgender Child («Ребенок-трансгендер»). «Часто с переходом детская неспособность к обучению и другие диагнозы разрешаются сами собой, потому что ум и сердце уже не так заняты этой центральной проблемой»[1490].

Еще 20 лет назад большинство транссексуалов стремились полностью перейти из одного пола в другой. В настоящее время категория пола размыта. Некоторые живут скрытно, что означает, что все вокруг считают, что они родились с тем гендером, в котором живут. Они чувствуют, что потерпели неудачу, когда их отождествляют с их биологическим полом. Другие живут открыто, как трансмужчины или трансженщины. Многие часть времени проводят открыто, а часть времени скрывают транс-статус. Некоторые люди не позиционируют себя ни как мужчина, ни как женщина (гендерквиры). Другие являются гендерфлюидами: в одни дни живут, как мужчина, в другие – как женщина, а иногда вообще не проявляют гендерных склонностей. Некоторые страдают от гендерной дисфории – глубокого неприятия тела, в котором они родились, – но другие отвергают мрачную коннотацию этого термина. Некоторые открыты до эксгибиционизма, а некоторые крайне закрыты.

Люди в любой из этих категорий могут быть или не быть прооперированы, принимать гормоны или осуществлять множество других физических вмешательств; в совокупности они образуют то, что один автор назвал «гендерной светотенью»[1491]. По данным Американской психологической ассоциации, 1 из 30 тысяч биологических мужчин и 1 из 100 тысяч биологических женщин в течение своей жизни подвергаются реальной операции по перемене пола, но такая статистика предполагает, что в США есть только полторы тысячи прооперированных трансмужчин и пять тысяч прооперированных трансженщин[1492]. Цифры основаны на устаревших опросах и отражают крайний взгляд на то, что представляет собой операция по перемене пола, не признавая, например, что создание или удаление груди тоже является операцией по перемене пола даже в отсутствие генитальных изменений. Линн Конвей, компьютерный инженер, проанализировавшая более свежие данные, подсчитала, что в США насчитывается от 32 до 40 тысяч прооперированных трансженщин, отметив, что только один из пяти или десяти людей, испытывающих сильную гендерную дисфорию, стремится к хирургической операции на гениталиях[1493]. По оценкам Национального центра трансгендерного равенства, почти у трех миллионов американцев, говоря словами Барбары Уолтерс, «то, что между ног, не соответствует тому, что между ушами»[1494].