Далеко от яблони

– Я увидела это, – сказала психолог, когда Хоакин наконец оказался в ее кабинете и сел, не обращая внимания на развешанные по стенам плакаты, вдохновенно убеждавшие его: «Ты можешь!», – и, конечно, сразу же вспомнила о тебе. Подумала, тебе пригодится! – с улыбкой добавила она.

Хоакин взглянул на протянутый ему лист бумаги. Распечатка из интернета, а статья, судя по дате, написана почти пять лет назад. Заголовок жирным шрифтом: «Как выйти из-под опеки. Полезные советы», и ниже: «Что необходимо знать об успешном взрослении… и не только!» Рядом с заголовком – рисунок ракеты.

– Вспомнили обо мне, – повторил Хоакин, сдерживая не то смех, не то плач – странное чувство, распиравшее грудь, давившее на легкие.

– Именно, – подтвердила психолог.

– Ну конечно же.

Хоакин прекрасно знал, что через три месяца ему исполняется восемнадцать, и в напоминаниях не нуждался. Он также помнил про льготы, полагавшиеся ему до двадцати одного года: пособие на жилье и питание, возможность получения стипендии, помощь в трудоустройстве. При всем том, однако, Хоакин буквально всю свою жизнь провел в системе, в которой обещанное никогда не выполнялось, так что он не собирался потратить следующие три года на погоню за Белым кроликом. Он всегда считал, что после школы сразу пойдет в армию, но теперь при мысли о том, что придется уехать из дома Марка и Линды, внутри у него все сжималось. Едва выйдя из кабинета психолога, Хоакин выбросил распечатку статьи в урну.

Когда он пришел в закусочную на встречу с Аной, их обычная кабинка оказалась занята, к тому же повсюду бегали дети. Хоакину хотелось вывернуться из собственной шкуры, так тесно ему в ней было.

– Я отказался от усыновления, – заявил он, как только официантка подала напитки. – Теперь можете кричать на меня весь оставшийся час.

Глаза у Аны расширились, и все же она спокойно принялась снимать бумажную обертку с соломинки.

– Я не собираюсь на тебя кричать, – сказала она нарочито ровным тоном. – Если таково действительно твое желание, меня это не огорчает. Я даже поздравлю тебя с тем, что ты наконец определился, чего хочешь.

– Но?

– Но, – продолжала Ана, – я сомневаюсь, что на самом деле это то, чего хочешь ты. Скорее, ты убежден, что этого желают Марк и Линда. Ты боишься их разочаровать и одновременно боишься, что сам в них разочаруешься, поэтому закрываешь тему, чтобы гарантированно избежать боли.

– Моя боль меня не волнует, – возразил Хоакин. – Я боюсь причинить боль им. Я не знаю, как среагирую, поэтому… – он сделал отодвигающий жест.

– Дистанцируешься? – подсказала Ана.

Вместо ответа Хоакин взял свою соломинку и принялся стучать ею по столу, пока обертка не сползла гармошкой. Непонятно отчего ему хотелось задеть Ану, поругаться с ней.

– Хотите знать, что я делал в прошлые выходные? – спросил он.

– Разумеется, – ответила она с всегдашней невозмутимостью.

– Общался с Грейс и Майей. Мы сидели в кофейне, и, пока были там, какой-то знакомый Грейс подошел к ней и обозвал шлюхой. – Хоакин с излишней силой воткнул соломинку в стакан.

На лице Аны отразилось удивление.

– Почему?

– Понятия не имею. Я и спросить-то не успел, сразу прижал этого чувака к стене. – Хоакин до сих пор чувствовал ту пульсацию крови в руке, то удовольствие, которое испытал, напугав Адама так же, как тот напугал Грейс. – Мы не дрались. Я просто велел ему оставить мою сестру в покое, и он быстренько сдернул вместе со своим дружком.

Анна глотнула лимонада.

– Ты сказал «сестру»?

Хоакин кивнул.

– И что ты сделал потом?

– Я… – Он нервно затряс ногой под столом – так и не избавился от этой привычки. – Убежал.

– Куда?

– На улицу.

– А Грейс и Майя?

– Побежали за мной в парк рядом с торговым центром. Я… у меня дрожали руки, я никак не мог унять эту дрожь.

– Хоакин. – В шумной закусочной голос Аны казался слишком тихим, однако для него он прозвучал громко и четко. – Ты испугался?

Хоакин кивнул. Он хотел рассказать об этом Ане, чтобы она стряхнула иллюзии, чтобы убедилась в его безнадежности и осознала, что лучше бы ей встречаться за обедом с подростком, которого еще можно исправить, но в ее глазах было столько доброты и печали, что он чуть не заплакал.

– Я рассказал… рассказал им.

– Кому и о чем? – слегка нахмурилась Ана.

– Грейс и Майе. О Натали.

Не говоря ни слова, Ана подалась вперед и накрыла ладонями руки Хоакина.

– Они сказали… – Он закусил губу, заморгал. – Сказали, что я сам был еще ребенком, что я не виноват.

– Ты им поверил?

Хоакин замотал головой; нижняя губа у него задрожала.

– А хотел поверить?

На этот раз он кивнул. Ана стиснула его пальцы и встала.

– Идем. Прогуляемся немного.

На воздухе Хоакину стало лучше, он почувствовал, что снова может дышать. Они шли по центральной улице.

– Знаешь, я тобой очень горжусь, – сказала Ана. – Это огромный шаг вперед в твоих отношениях с Грейс и Майей. В прошлый раз ты упомянул, что никогда не расскажешь им об этом.

– Так вышло, – пожал плечами Хоакин. – Я этого не планировал.

– Ты ударил парня, который обозвал Грейс?