Дали глазами Аманды

После турне по Италии мы сняли виллу в Сен-Тропезе на июнь и июль, разделив ее с друзьями Алена-Филиппа и Тьерри ле Люроном, думавшим только о том, чтобы куда-то пойти или организовать вечера на 12 персон. Мы ложились спать очень поздно и проводили полуденные часы возле бассейна. Однако вскоре я предоставила моих друзей их развлечениям, чтобы заняться живописью. Я не занималась живописью с начала моих турне и выступлений по телевизору, тогда как эта страсть была гораздо более значительной, чем пение. Моя манера сформировалась под большим влиянием Дали, и мне не удалось найти собственный стиль. Ему на самом деле удалось меня кретинизировать. Даже когда он был далеко от меня, он жил во мне. Я часто о нем думала, и мы продолжали созваниваться. Он спросил меня, будет ли мой брак длиться всегда. Я знала, что он и Гала, да и другие тоже, со дня на день ожидали сообщения о нашем разводе. Мои друзья и публика, казалось, потеряли меня со дня моего брака с Аленом-Филиппом, над которым итальянские газеты позволяли себе посмеиваться. Но я не была готова пожертвовать своей личной жизнью, чтобы сохранить сценический образ, который я, впрочем, не любила. Тем хуже для фанов, тем хуже для журналистов! Я была влюблена и предпочитала своего мужа эфемерной славе, меня окружавшей.

В августе, как всегда, Дали попросил меня приехать в Порт Льигат. Я туда поехала одна и провела несколько дней с ним. Я вскользь увиделась с Галой перед ее отъездом в Пуболь. Дали ее пожурил, и она извинилась передо мной за жесткие слова в адрес моего мужа. Я совсем не хотела, чтобы она так унижалась, но Дали этого пожелал для гармоничности наших отношений. Он долго говорил со мной о муже и спросил меня, изменил ли мой брак что-то в нашей страсти. «Я вас люблю, как и раньше, — ответила я. — Просто, вместо того, чтобы не жить одной в Лондоне, я жила с парнем, которого любила. Это вовсе не значит, чтобы наша страсть должна была погаснуть. У вас же есть Гала и в то же время вы меня любите».

— Да, но мои отношения с Галой исключительны. Наш брак не такой, как у всех, мы живем не как большинство смертных…

— Мой брак тоже не такой, как у всех, — ответила я. — Успокойтесь, я вовсе не хочу становиться буржуазкой.

Мы еще долго спорили и уверяли друг друга во взаимной любви. Это было, однако, последнее безмятежное лето в его жизни.

Поглощенная своим счастьем и своими турне, я все реже и реже звонила моему старому другу и даже не провела с ним Рождество. В начале 80-х годов у него были серьезные проблемы в Нью-Йорке. Он обнаружил, что его дела идут плохо, что американская налоговая служба его преследует и что Гала дала большую сумму денег своему Джефу. Однажды утром агенты ФБР появились в «Сан-Режисе» и предписали ему немедленно покинуть Соединенные Штаты. Он не мог больше там работать, для него это была катастрофа, конец всех больших контрактов. Разорение. Нищета. Он ожидал худшего и погрузился в глубокую депрессию. Его положили в больницу в Марбелье, но он оттуда вышел, не вылечившись. Он страдал от кризисов депрессий, от приступов страха и его пугали воображаемые опасности. Сабатер с револьвером на перевязи обещал его защитить. На самом деле он терроризировал Дали. Врачи нашли у Дали болезнь Паркинсона, неизлечимую болезнь, от которой умер его отец.

Я обо всем этом не знала и выехала в Канны, чтобы представить документальный фильм, снятый во время моего прошлого турне, я собиралась его пустить в продажу на видеокассетах. Я вынуждена была проделать все то, что проделывали обычно звезды на Круазет, и я сфотографировалась на ступеньках дворца фестивалей, на пляже, давала интервью. Мы обедали прямо на песке вместе с мэром Канн и Франсиной Вэйсвеллер, фотографы без конца меня дергали: «Аманда, посмотрите сюда! Аманда, посмотрите туда! Пожалуйста, улыбочку! Еще раз посмотрите туда…» Я покинула Канны более чем раздраженная, мне все опротивело.

Я услышала о болезни Дали по радио. Я тотчас же ему позвонила. Его голос был слабым и сорванным, он разговаривал со мной недолго. Гала пыталась меня успокоить, но я почувствовала, что она взволнована и устала от всего этого. В прессе публиковали вызывающие жалость фотографии Дали. Намекали на то, что Сабатер много приобрел во время болезни Дали, что он его полностью обокрал, что мэтр остался без гроша и что Гала много проиграла. Короче говоря, это был ужасный набор сплетен.