Воронцов вспыхнул, колером буквально став под стать ткани на столе (была у него такая особенность), и, развернувшись, вышел. В читальном зале нашей районной библиотеки, в котором проходили собрания, яблоку негде было упасть. Я когда зашёл, честно признаюсь, так разволновался, что не обратил особого внимания на президиум. Там, кроме Вани Сергачёва и Лизы Гавриловой, наших вожаков, сидела вся райкомовская верхушка.
– Товарищи, – начал Ваня, едва Воронцов приволок двух наших заядлых курильщиков. – Сегодня у нас ответственная задача: мы принимаем в наши ряды…
После него слово взял председатель районного комитета, в отличие от Вани его речь была рубленая, словно гвозди забивал.
– …И не зря ярится капиталист, глядя на нас…
Ну, выступление я прослушал вполуха, и так грамотный, могу и сам газеты прочесть. Стоп, а это что?
– …Но не всё так просто, товарищи! За прошедшее десятилетие обывательщина пролезла в наши ряды, стал милее свой мирок, а революцию стали забывать! Всё чаще и чаще наши некоторые товарищи стараются увильнуть…
Вот это не очень хорошо, не так давно он у нас был и, похоже, не встретил понимания своей позиции. Да и, паренёк, ты себя с окружной инспекцией не попутал?
– Так, товарищи, у нас первый Алексей Мельников, – взяла после окончания выступления райкомовца в свои руки ведение собрания Лиза. – Давай, рассказывай, – подбодрила она меня.
Вуф, с меня, как говорится, причитается, молодец, сбила настрой.
Сумев обуздать нервы, я вполне спокойно рассказал свою биографию.
– А вот отчего это он на мотоцикле катается? – вставил свои пять копеек Сытин, едва Гаврилова сказала, что можно переходить к вопросам.
– Ну, вообще-то не катаюсь, а изучаю устройство и правила эксплуатации колёсной техники, – практически слово в слово процитировал приказ о своём зачислении на курсы по вождению.
Оно понятно,
– Самый умный, что ли? – моментально окрысился тот, и в его узких свинячьих глазах вспыхнула лютая злоба.
Ларчик-то просто открывался: тебя, сволочь, во второй поток взяли, вот ты и бесишься. Перед девками форсить нечем. А хочется.
– Ты давай отвечай, – поддержали его «затонские». Понятное дело, за своего перед «луговскими» они всегда встрянут.
– А что неясного? Всё ясно и чётко сказано. – Нет, я пока старался не заводиться, но и наши меня не поймут, если спасую. – Ты вопросы задавай, а нет – так посиди послушай… – Продолжать не стал, но все и так поняли окончание: «поумнеешь».
– Так, давайте конкретно, а не про свои хотелки, – жёстко пресёк начавшийся базар Ваня.
Он из луговских. Нет, не подумайте, парень принципиальный, его за это уважаем и мы, и затонские. Потому последние и закрыли рот.
– А чего это «бывший» тут делает? – вновь влез неугомонный Сытин.
Ефимка, сучёнок, всё простить не может, что послали его далеко и надолго, когда он пару раз пьяным на работу пришёл. После увольнения устроили его в депо, вроде он там за ум взялся и вперёд нас вступил в КИМ (происхождение помогло, крестьянский он), и сейчас подходящий момент использует, паскуда. Плеснул бензинчику в костёр, знал, на что давить. Теперь, по его мнению, крыть мне нечем. Вот только есть такой хитрый приём, «встречный пал» называется, очень опасный, но у меня выхода другого нет. Так что получи, фашист, гранату!
– Интересно, а между прочим, товарищ Красин был дворянином, и товарищ Чичерин дворянин, и товарищ Ленин был дворянином.
Ор поднялся ещё тот, завистников хватало не только у меня, но и у отца, а «детишки» неприязнь родителей на меня перенесли.
– Ты провокатор, – вскочил Ефимка, брызгая слюной.
– Нет, это ты умишком скорбный, – не остался я в долгу. – Ты на чью мельницу воду льёшь? И с какой целью свой вопрос задал?! – проорал я.
Всё! Теперь ему (и не только ему, больно у райкомовца морда весьма выразительно перекосилась) придётся оправдываться. А тут уже всё согласно правилу. Невиновные не оправдываются.
– Товарищи! – вскочил Ваня. – Вы сейчас что творите?! Немедленно прекратить этот бардак!
– Чего орёте как оглашенные?! – Лиза чуть голос не сорвала, увещевая парочку крикунов.