Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации

Решение присоединить ДВР к РСФСР, а не создать союз между двумя республиками было, возможно, отчасти обусловлено тем, что российский национализм нашел поддержку в мировом общественном мнении. Во всяком случае, окончательное решение было принято лишь в октябре 1922 года после получения доклада Иоффе из Чанчуня. 12 октября 1922 года Политбюро решило отправить в Читу Тимофея Владимировича Сапронова с директивами, а план действий Чичерин, Троцкий и Сталин должны были ему изложить устно[978].

Пока Сапронов был в пути, Дальбюро продолжало постепенную интеграцию ДВР и Советской России. 17 октября 1922 года Правительство ДВР приняло закон «о признании ничтожными сделок кабального характера», тем самым ограничивая капиталистические элементы экономики ДВР. 27 октября 1922 года был принят закон об административной высылке за широчайший круг деяний, направленных против ДВР. 3 ноября 1922 года Правительство ДВР утвердило все предыдущие конфискации и национализации[979]. Хотя большинство в Народном собрании ДВР и так должно было принадлежать большевикам и их сторонникам, Правительство ДВР и Госполитохрана арестовали большую часть оппозиционных депутатов. Осенью 1922 года читинское руководство ликвидировало еще существовавшие на тот момент меньшевистские организации и организовало процесс над эсерами[980].

Во второй половине октября 1922 года во Владивостоке началась паника, и многие поспешили уехать в эмиграцию. С. Д. Меркулов уже отбыл в Японию и Канаду в сентябре 1922 года. Глебов попытался организовать государственный переворот и сделать диктатором Старка, но ему помешал Дитерихс. 20 октября 1922 года около 7 тысяч человек (бойцов и членов их семей) прибыли вместе с Дитерихсом в Посьет, откуда они были эвакуированы на японских транспортах. После того как Дитерихс покинул Владивосток, войска Глебова разграбили город. Владивостокская Торгово-промышленная палата сделала несколько попыток организовать коалиционное правительство, но не смогла предотвратить грабежи. 20 октября 1922 года группа сибирских областников провозгласила новое правительство – Совет уполномоченных организаций автономной Сибири. Возглавил правительство Анатолий Владимирович Сазонов[981], бывший эмиссар Временного Сибирского правительства в Западной Сибири и член Государственного экономического совещания Колчака. Министром иностранных дел стал Мстислав Петрович Головачёв, сын Петра Михайловича Головачёва. Новое правительство подняло бело-зеленое сибирское знамя, но было встречено с безразличием: его не признали даже городские власти. 21 октября 1922 года во Владивостоке началась всеобщая стачка. 25 октября Сазонов и другие лидеры антибольшевистского движения покинули Владивосток с последними японскими войсками. В тот же день в город вошли силы НРА, и стачка закончилась[982].

В ходе операции большевики постоянно прибегали к националистической риторике. В сентябре 1922 года Уборевич призывал белоповстанцев оставить Приамурскую земскую рать и вернуться домой, обвиняя «русских офицеров и солдат» в том, что они «продают свою честь на служение иностранным капиталистам». Уборевич утверждал, что стремления Дитерихса «притвориться верующим для использования темных отсталых людей – смешная комедия и в то же время печаль русского народа». 19 октября 1922 года Уборевич снова воззвал к национализму. «Но пусть знает весь мир, что Народно-революционная армия, как армия великого русского народа, который не был побежден никем, даже японцами, разоруженной быть не может». Националисты-прогрессисты с радостью восприняли эти заявления. «Голос Родины» приветствовал НРА как освободительницу от деспотизма царских генералов. Члены Биржевого комитета поддержали читинское правительство. Объединение Приморской области с ДВР даже подарило новые надежды тем, кто отстаивал интересы Дальнего Востока. Вновь стал широко обсуждаться проект возвращения городу прав свободной торговли – в виде проекта Эгершельдской товарной биржи[983].

Использование националистической риторики обеспечило наступлению НРА благожелательное отношение мирового общественного мнения. Отметив, что ДВР и ее сторонники не имеют никакого отношения к грабежу и беспорядкам во Владивостоке, и возложив всю ответственность за эти эксцессы на японское командование и противников большевизма, «Нью-Йорк таймс» в очередной раз на деле показала, что язык национализма понятен во всем мире – и вызывает симпатию, когда речь идет об обороне:

Вне всякого сомнения, Дальневосточная республика однажды вновь сольется с Россией в рамках какого-нибудь федерального образования; в самом деле, ее нынешнее дипломатическое сотрудничество с московским правительством очевидно является чем-то большим, нежели просто союзом[984].