Дальневосточный тупик: русская военная эмиграция в Китае (1920 – конец 1940-ых годов)

По приезду в Шанхай в начале 1926 г. Бурлин застал здесь ожесточенную грызню между различными эмигрантскими организациями и отдельными эмигрантскими деятелями. Выступая в качестве своеобразного арбитра, генерал пытался примирить Гроссе, которого считал «человеком дельным и полезным работником» [Там же, л. 37], и Комитет защиты прав²⁴⁸, генерала Глебова и полковника Казакова, атамана Дальневосточной казачьей станицы²⁴⁹, повлиять на полковника Колесникова, мелочно конфликтовавшего с журналисткой Марией Звездич (Е.К. Гедройц)²⁵⁰. Но добиться большого успеха ему не удалось [Там же, л. 37, 40]. И самое главное, ни от руководства ССРАФ, ни от руководства Казачьего Союза, двух крупнейших военных организаций Шанхая, располагавших относительно неплохой материальной базой, Бурлин кроме обещаний никакой поддержки не получил. Ни Вальтер, ни Шендриков ни о какой активной антибольшевистской работе и не помышляли.

В Шанхае Бурлина застала телеграмма из Мукдена от генерала Томашевского, служившего военным советником у Чжан Цзолиня. Томашевский срочно вызывал Бурлина в Мукден, так как в связи с конфликтом между советским руководством КВЖД и властями ОРВП решался вопрос о поддержке белых и создании из их числа новых воинских формирований. Но вскоре конфликт разрешился и китайцы от своих намерений отказались [Там же, л. 52].

Находясь в Мукдене, Бурлин несколько раз встречался с генералом Хорватом, жившим на квартире генерала Клерже. Хорват выражал свою готовность содействовать помощнику уполномоченного великого князя в объединении эмиграции [Там же, л. 34]. Но дальше слов дело не пошло. Кроме того, в период китайского нового года Бурлин посетил Харбин, где пробыл три недели. Описывая свою поездку Лукомскому, генерал отмечал, что в Харбине все еще чувствуется сильное переживание железнодорожного конфликта, поскольку все ожидали прихода красных. Белых конфликт застал врасплох. Неподготовленными оказались и Офицерский союз и примкнувшие к нему молодежные организации – мушкетеры и крестоносцы, и даже офицеры Корпуса Императорской Армии, хотя и были частично мобилизованы, «но все их мероприятия проходили не вполне гладко, чувствовался в плане самообороны недостаток продуманности». Оружия у белых совсем не было и хотя оружие в минуту необходимости обещали дать китайцы, но и здесь вопрос не был до конца решен [Там же, л. 29].

В Харбине Бурлин имел ряд встреч с руководителями военных организаций, не выказавшими, однако, особого стремления считаться с неофициальным помощником уполномоченного великого князя. Генерал Плешков, которому Бурлин передал письмо от Лукомского, где указывалось, что Бурлин имеет независимость в работе и не подчиняется главе Маньчжурских воинских групп, был этим не очень доволен. Независимость Бурлина вызвала особое неудовольствие у «юного окружения» Плешкова [Там же, л. 30], в состав которого входили полковник А.А. Тихобразов, ротмистр П.П. Квятковский и др.

Во время встречи Бурлина с генералом Сычевым последний высказал опасения относительно деятельности генерала В.Д. Косьмина²⁵¹, стремившегося подчинить себе Окружной совет Объединенных монархических организаций и возглавить национальную работу на Дальнем Востоке, в том числе, перетянув на свою сторону эмигрантскую молодежь – мушкетеров и крестоносцев. Реальной подоплекой этого недовольства, как отмечал Бурлин, являлась боязнь Сычевым конкуренции со стороны Косьмина в подпольной работе в Амурской области, которую тот собирался вести с опорой на есаула Черных.

Бурлин, у которого не получалось «сработаться» с «харбинской тройкой», явно симпатизировал Косьмину, своему однокашнику по Военной академии. Осознавая, что Косьмин «резкий, нервный, властный, неуживчивый человек, увлекающийся и способный натворить такой каши, которую трудно потом расхлебать», и критикуя его по-солдатски прямолинейные действия в отношении Окружного совета, где Косьмин занял пост вице-председателя, помощник уполномоченного великого князя, тем не менее, считал его наиболее энергичным сотрудником, который при «известном неослабном руководстве» может принести пользу. Поэтому, заявляя Лукомскому, что работа Сычева, в конце концов, сведется к бесполезной переписке и выпрашиванию денег, Бурлин дал Косьмину поручение принять на себя руководство деятельностью есаула Черных по амурскому направлению [Там же, л. 22]. Кроме того, руководители Союза мушкетеров, посетившие Бурлина в Харбине, заявляли свое желание иметь Косьмина своим руководителем военной подготовки, в чем генерал никаких препятствий не видел [Там же].