Дальняя дорога

“Светлой пятницей” на политическом жаргоне новых властей назывался тот день, когда Великим Инквизитором Ингерманландским был раскрыт заговор дьяволопоклонников во главе с Гроссмейстером, продавшим душу дьяволу. Брату Франциску об этом дне напоминал сломанный нос.

– Рыцарь Вайсберг даже под пыткой утверждает, что не имел сговора с бароном фон Рункелем, его слугой или кем-либо еще. Говорит, что просто намеревался помочь слуге благородного человека отбиться от, как он говорит, “гвардейской сволочи”. Отсутствие сговора подтверждают и остальные плененные нами сторонники Гроссмейстера.

Штайн недовольно заерзал.

– Проклятье, – выругался король. – Если бы не эта дурацкая бойня, мы бы тихо взяли Альберта во время богослужения в воскресенье. Как неудачно все получилось. И мы потеряли Цильха в тот день. Ты уверен, что именно слуга Рункеля заколол его в поединке?

– Я видел это так же ясно, как вижу вас, сир. Я сам привел Цильха с самыми преданными его людьми, чтобы он быстрее пресек начавшиеся беспорядки. Этот слуга дрался как черт. Я убежден, что простой смертный драться так не может. Наверняка часть дьявольской силы барона фон Рункеля, да горит его душа в аду вечно, перешла на его слуг. Наша шпионка в доме барона утверждает, что в тот же день, придя домой, они вдвоем перебили пятерых наших гвардейцев, как будто те были беспомощными котятами.

– Я действительно начинаю верить, что мы столкнулись с продавшими душу дьяволу, – произнес король. – Я еще сомневался, когда мне рассказали, как этот еретик расправился с людьми покойного Цильха в Новгороде. Но слишком много свидетельств. Я объявлю перед битвой, что пленивший Рункеля получит вотчину подо Псковом и, если он рыцарь, – графское достоинство. Если же это удастся людям низкого происхождения, все они будут возведены в рыцари и получат деньги. Поймавшие живьем его слуг также будут награждены. Особенно мне нужен этот Артем Александров. Поймавшие его живым получат такое же вознаграждение, что и за барона.

“Проклятье, если бы этот Паоло вовремя сообщил мне обо всем, что связанно с этим делом, и привлек бы к аресту языческого шпиона Цильха, все пошло бы по-другому, – думал король. – Наверняка этот проклятый Артем успел обратить в свою веру Рункеля и убедил продать душу дьяволу. Так этот проклятый барон и сумел обрести столь выдающиеся способности в бою. Но какой идиот Паоло! Отправить на захват эмиссара грозной языческой державы и наверняка колдуна монаха и десяток ополченцев. Надо было взять минимум пять верных рыцарей, да еще нескольких монахов, настоящих, а не таких, как этот гомик Франциск, которые бы молитвой отвели колдовские чары. Но сейчас чем меньше людей будут знать о столь опасном человеке, тем лучше. Как хитер. Пробрался в город под видом убогого. За прибывающими рыцарями и купцами мы следили, но чтобы в убогом при церкви увидеть столь опасного врага! На будущее это надо будет учесть”.

– Если этот барон действительно столь искусен в бою, захватить его живым будет не так уж просто, – вступил в разговор граф. – Я успел познакомиться с Цильхом незадолго перед его кончиной и наблюдал его упражнения с оружием. Не скрою, от человека низкого происхождения я такого не ожидал. Своим искусством он превосходил многих рыцарей. И если простолюдину удалось сразить его в поединке, то сколь же искусен хозяин этого слуги.

“Знал бы ты, кто там слуга, а кто господин”, – злобно подумал король, но спокойно ответил:

– Конечно, вы правы, граф. Цильх поражал меня своим искусством боя. Не скрою, именно глядя на него, я поверил в возможность формирования войска из людей низшего сословия. Его неподражаемое умение сражаться убедило меня, что из простолюдинов могут получаться воины. Что же, принесшие мне труп барона получат тысячу талеров в награду и по двести талеров за тела слуг. Но все-таки я хочу получить их живыми.

– А зачем было вообще пытаться арестовывать этого слугу за два дня до переворота? – спросил граф.

– Во-первых, – начал Франциск, – наша шпионка доложила, что он занимается фехтованием со вторым слугой барона и стал дружен с ним. Нам об этом он не докладывал. Мы решили, что это может свидетельствовать о его измене, и почли за благо арестовать, пока он не наболтал лишнего. Во-вторых, он должен был стать главным свидетелем по обвинению своего хозяина в дьяволопоклонничестве. В-третьих, мы планировали заманить барона на следующий день в здание резиденции инквизитора якобы для дачи поручительства за своего слугу, обвиненного в изнасиловании его служанки, и там арестовать. Мы решили, что присутствие барона при Гроссмейстере в момент переворота может быть опасно.