Дальняя заря Ивана Ефремова (СИ)

     Разбудила Ивана громкая ритмичная музыка. Он сначала вообще не понял, где находится. Почти в полной темноте, разрываемой только сполохами жёлтого, красного, оранжевого цветов «веранда» сотрясался под давлением очень громкой, ощущаемой даже кожей, музыки. Вместе с полом качались стены и потолок, отбрасывая колышущиеся в мерном ритме тени. Низкий баритон напевал что-то ритмичное. Всё это вернуло парня в ту злополучную грозу, так явственно, что он в какой-то миг подумал, не приснился ли ему звездолёт.

     Тут из темноты перед его глазами возникло женское симпатичное лицо. Распахнутые глаза, вздёрнутый задорный носик, широкая улыбка, мокрые рыжие сосульки парика. «Эвиза» – вспомнил Иван с чувством приятной истомы.

     – Слава Вселенной! – Эвиза легко толкнула Ивана в плечо. Она, раскачиваясь в ритме музыки, наклонилась прямо к его уху. – Вставай, пойдём танцевать. – Тебя все заждались. Эк же тебя с двух бокальчиков-то размотало. Впрочем, это после регенерации бывает. Вот, проглоти это, и вперёд. Тебе понравится.

     Густой сладкий аромат вишни коснулся обоняния. Упругий женский сосок невзначай задел тыльную сторону ладони, и Ивана тут же бросило в жар, а чресла приятно заныли, наполняясь кровью.

     Ленинград. Иван Ефремов и академик Свитальский

     – Ванька! Ты гений! – Ася бросилась на шею Ефремову, едва тот переступил порог квартиры Свитальских. – Я в восторге от романа. Как у тебя фантазии только хватило такое придумать? Проходи на кухню, я сейчас самовар скажу поставить. Папа тоже одну главу прочитал, и что-то хочет тебе сказать. Ворчал вчера…

      Ася чмокнула Ваню в щёку и упорхнула в глубины профессорской квартиры.

     Не ожидавший такого урагана эмоций, Иван стянул сапоги, аккуратно поставил их в угол и прошёл по знакомому коридору на кухню.

     – Здравствуйте-здравствуйте, Иван Антонович, – приветствовал Ивана уже расположившийся под большим оранжевым абажуром профессор. – Мне тут Аська все уши про Вашу гениальность прожужжала, что не удержался, каюсь, прочитал ваш любопытный опус. Две первых главы всего, но самый общий вывод для себя сделал. Сразу скажу: – Бросайте вы это дело! Сосредоточьтесь на ваших любимых лабиринтодонтах. А то, может всё-таки в мою лабораторию? Геология куда важнее и, что главное нужнее для страныи народа. Вот не далее как третьего дня вызывали меня в «Инцветмет». Золотые горы сулили… Да-с! Это значит, финансирование будет лучше, премии, награды. А с Криворожским месторождением столько работы предстоит!? Непочатый край работ. Переходите, не пожалеете.

     – Спасибо, Николай Игнатьевич, но я уже в палеонтологию влез по самые уши, – пошутил Иван. – Наши исследования для вас же, геологов, нужны, поэтому думаю, без наград и премий не останусь.

     – Папа, ну вот куда ты торопишься! – Ксения даже топнула ножкой от возмущения. – Сейчас поставим баранки, нальём чаю… Ваня с работы, вагоны с солью разгружал. Правильно?

     – Да, вагон раскидали… – Иван повёл натруженными плечами. – Чай будет очень кстати… Но ты, Ась, не права, мне очень важно услышать мнение Николая Игнатьевича. Тем более, если я буду хлюпать чаем, то ему помешать не смогу.

     – Молодец, Иван Антонович, – засмеялся профессор. – Срезал барышню.

     Он тут же повернулся к дочери. – А ты, дочь моя, раз так заступаешься за голодный пролетариат, то не стой, наливай чай, насыпай сахар, ну и так далее… Тем более, что на столе, кажется, закончились баранки. Придётся тебе сбегать в кладовку.

     – Пока Аська бегает, я скажу несколько слов, которые могут вам, коллега, не понравиться. Таланты принято хвалить, тем более и есть за что, но лучше всё-таки вам услышать мнение опытного человека.

     Первое, что мне хочется сказать, это излишний эротизм. Я всё прекрасно понимаю, молодость, весна, жажда жизни, жажда любви… Но для публикации в советском издательстве это не годится. Знаете, что стало с ребятами, что голыми бегали по Ленинграду?

     – Это те, что «Долой стыд»? – Нет, не слышал. Как-то они резко исчезли, а я-то полгода в поле. Вы же сам геолог, знаете, как в поле с информацией.

     – «Долой стыд» это анекдот, – его один журналист придумал, а всем так понравилось, что ушло, как говорится, в массы. Но отдельные несознательные граждане всё-таки бегали, да-с. Я про общую тенденцию, закручивания гаек в стране. Поэтому вам будет легче напечататься, если вы уберёте откровенные фрагменты. Детали физиологии тоже ни к чему. Это мы с вами люди науки спокойно можем рассуждать на любые самые спорные темы, а издатели народ с одной стороны крайне пошлый, а с другой, страшно зажатый в тисках обывательской морали. Ханжи!

     К тому же, коммунизм – тема сама по себе очень скользкая, вдруг какому-то чиновнику покажется, что вы как-то не так описываете коммунистическое общество? Не думали на эту тему? Эх! Молоды вы ещё, легкомысленны.

     Профессор начал задумчиво расхаживать по столовой в ожидании чая.

     ***

     От Свитальских уходил начинающий писатель в расстроенных чувствах. «Прав он, прав, – говорил сам себе Иван. – За двумя зайцами погонишься, ничего не поймаешь».