Дальние рейсы

Жил кораблик веселый и стройный,
Над волнами как сокол парил,
Сам себя, говорят, он построил,
Сам себя, говорят, смастерил.

Слушая их, я думал о деревянном суденышке, которое нашел вчера на берегу. Игрушечный пароход, выструганный из чурки, с трубой и надстройкой, прибитой гвоздиками. Его выбросило на сушу вместе с плавником, но так осторожно, что сохранились даже тонкие проволочные леера.

Не знаю почему, но эта находка очень тронула меня. Разглядывал пароходик долго, со всех сторон и даже легенду сочинил про него… Живет на берегу какой-то таежной речонки мальчик. Живет он не очень весело. Может, матери у него нет. Может, отец пьяница, и мальчик водит его, грязного и мрачного, из пивнушки домой, уговаривая не безобразничать. Мечтает этот мальчик скорее вырасти, сесть на корабль и уплыть в далекое светлое море. Когда ему особенно грустно, он мастерит деревянные кораблики и отправляет их в дальний рейс за своей мечтой. Мальчик надеется, что суденышки доберутся до океана. И пусть надеется, пусть не знает, что корабли его выброшены суровой волной на берег вместе с ветками, бревнами, мусором. Наступит время, и он поймет, что кораблики без лоцмана и без команды плавают только в сказках.

Я взял длинную палку и оттолкнул деревянное суденышко подальше от берега. Течение потащило его на стрежень. И мне тоже хотелось верить в чудо, в то, что кораблик добежит до моря. А там его подберут матросы с большого парохода, увезут на солнечные просторы…

Шел кораблик, шумел парусами,
Не боялся нигде ничего,
И вулканы седыми бровями
Поводили при виде его…

Тревожный гудок заглушил песню. Громко скомандовал капитан. Нос теплохода резко пошел вправо, и в ту же минуту в тумане засветились огни, желтые и расплывчатые. Они стремительно разрастались, сверкающая громада мчалась прямо на нас. Я отшатнулся.

С гулом и плеском пронеслось мимо ярко освещенное судно. Промелькнули чьи-то лица, блестящие плащи на мостике. Все это сразу скрылось, растаяло за кормой. Секунда — и ничего нет. Будто призрачный «летучий голландец» повстречался нам на пути.

А через полчаса капитан любезно сообщил с мостика, что в радиолокационной станции сгорела лампа и что теплоход имеет все шансы сесть на мель. Кроме того, он посоветовал нам ложиться спать, так как шел уже четвертый час ночи.

Слова капитана оказались пророческими. Мы не успели еще вытянуться на своих койках, как теплоход мягко, с легким поскрипыванием влез на песчаную отмель. Злые языки утверждали потом, что капитан, знавший на реке все мели, не случайно выбрал именно эту, возле базы Енисейского пароходстве! — поселка Подтесово: там жили семьи членов нашей команды, но заходить туда по расписанию не положено.

Утром разбудили нас сильные толчки. Мы наспех оделись и выбежали на палубу. Туман почти рассеялся, но все было холодным и влажным после него. Возле теплохода суетились два маленьких широкозадых буксира. Они дернули нас разок-другой и без особых усилий стащили с мели. Мы пошли своим ходом. Один буксир полз рядом, будто конвоировал. Вскоре стало известно, что у нас погнута лопасть правого винта, что мы направляемся на завод, где простоим целый день. Но зато другие стоянки будут потом сокращены. Команда наша очень обрадовалась: капитан разрешил сойти на берег почти всему экипажу.

О поселке Подтесово говорят, что он возник случайно. В 1936 году здесь, в протоке у правого берега, зазимовало несколько судов, застигнутых ледоставом. На Енисее не так-то легко найти удобную стоянку, безопасную при вешнем и осеннем ледоходах. Вынужденная зимовка показала, что место за островом очень подходящее для затона. К тому же припомнили: об этом писал еще в начале нашего века инженер-гидролог Е. В. Близняк, обследовавший русло Енисея.

Перед самой войной в Подтесове были созданы судоремонтные мастерские, которые превратились теперь в завод.

Наш теплоход подошел к слипу — специальному сооружению для подъема судов. Пассажиры отправились на берег. Рабочие быстро подвели под днище судна тележки и буквально в считанные минуты подняли теплоход настолько, что обнажились винты.

День был солнечный, очень теплый. Ветерок нес из тайги запах нагретой хвои. Мы пошли в поселок речников. Улицы широкие, на них много зелени. Дома аккуратные, с палисадниками. И удивительная чистота. Здесь чувствовался этакий корабельный порядок. Ни мусора, ни клочка бумаги, как на палубе судна. Это, наверно, старые боцманы-пенсионеры, проживающие в поселке, придирчиво следят за чистотой и порядком.

На зиму в Подтесово стекаются речники со всего енисейского бассейна, многие трудятся на заводе, ремонтируют суда. Работает учебный комбинат для плавсостава, школа ФЗО. Река спит подо льдом, а здесь люди готовятся к новой навигации, к новым дальним походам.