Дальние рейсы

С опозданием на причал явились три пожилых путешественника и с места в карьер начали рассказывать о своих приключениях. В этот день им удалось побывать на южной окраине острова в заливе Измены, где раскинулись подводные луга удивительного растения — анфельции. Из этой морской травы получают на заводе студенистое вещество, известное под названием агар-агар, которое используется и в химии, и в медицине, и во многих отраслях промышленности.

Едите вы, к примеру, мороженое, или майонез, или мармелад — и всюду есть немножко агар-агара. Но наши путешественники, возвратившиеся с залива Измены, восхищались другими свойствами этого вещества. Один товарищ, владелец кино-и фотоаппаратов, говорил о том, как используется агар-агар для производства кинопленки. А второй рассказывал, как применяют его для осветления вин. Причем рассказывал товарищ не только со знанием дела, но и с большим чувством. Вот уж, действительно, каждому свое.

На следующий день путешественники снова осматривали достопримечательности Кунашира. Но не все. Некоторые остались на судне, в том числе и наша компания. Герасимыч опять начал проповедовать тезис: лучший отдых — это туризм, а лучший туризм — это отдых. Алексей остался из-за Нади. Она, кажется, прихворнула. А может, просто пришла, наконец, пора побыть им вдвоем.

Ипполит Степанович и я намеревались половить рыбу. Капитан сказал, что в этом месте хорошо берет камбала. Мы позавтракали, побрились, проводили на свидание Алексея. И вдруг — громкие прерывистые звонки, топот ног. Помощник капитана бодро объявил по трансляции:

— Пожарная тревога! Пожарная тревога! Туристам разойтись по своим каютам!

Герасимыч второпях надел на одну ногу ботинок, а на другую — мой кед. Я сказал, что путать обувь становится у него традицией. Он возмутился моим равнодушием к опасности. Пришлось объяснить, что тревога учебная. При настоящей тревоге туристов не отправили бы поджариваться в свои наготы, а теплоход принялся бы реветь во все сирены, вызывая помощь.

Несмотря на запрет, я все-таки высунул нос на палубу и уловил запах дыма. На правом борту горела ветошь в ведре. Матросы волокли к этому «очагу» шланги и огнетушители. Моторист бился возле пожарного движка и никак не мог запустить его.

Потом по трансляции сообщили, что «пожар» вспыхнул на носу, возле лебедки. Аварийная партия устремилась туда. Па луба опустела.

…Алеша явился на обед с опозданием. Сидел тихо и молча, будто боясь расплескать свою радость. Я спросил, был ли пожар. Он сначала не понял, а потом улыбнулся и ответил: да, конечно, пожар огромный, просто немыслимый, невероятный. Капитан не ошибся, объявив тревогу, у него богатая интуиция. Только капитан не разобрался, что горит и в каком месте бушует пламя.

Я позвал Алексея ловить рыбу, но он взглянул на меня с таким удивлением, что я сам мгновенно осознал нелепость этого предложения.

После обеда любители посидеть с леской собрались на корме. Пришел старший механик, ребята и несколько девушек из команды, человек восемь туристов, и среди них «пират» — коренастый плотный мужчина лет под шестьдесят, с темным лицом и орлиным носом. Вместо ног у него протезы, он поднимался по трапу только с помощью жены, во время качки подолгу сидел на палубе. Съезжать с теплохода на ботах, плашкоутах и других шатких посудинах он не мог, отправлялся на берег лишь там, где судно приставало к причалу.

Да, это настоящий романтик! Уже одно то, что он решился приехать сюда из далекого европейского города, не имея ног, вызывало к нему уважение. К тому же он всегда был бодр, весел, любил пошутить и сам с улыбкой называл себя старым пиратом.

Так вот, мы рассчитывали половить камбалу, эту плоскую рыбу, живущую возле самого дна. Я забросил медный якорек. Ипполит Степанович, приглядевшись к опытным соседям, нацепил на крючок кусок красной рыбы. Но обещанная камбала не клевала. Попалось несколько штук, да и то совсем мелких, Наши бывалые товарищи удивлялись и чесали затылки, в чем дело?

Вдруг раздался отчаянный крик девушки-проводницы, по имени Вика:

— Ой, помогите! Акула!

Все кинулись к пей. Я перевесился через борт. Крепкая леска была натянута, как струпа, а на конце ее билось, извивалось в воде что-то гибкое, длинное. Вике хотели помочь, но она решительно заявила: «Сама!»

— Ходом, ходом тяни, а то сорвется! — кричали ей. Но она не тянула. Она подождала, пока принесут вогнутую овальную сетку, сплетенную из ивняка, наподобие корзины. Так посоветовал стармех.

Сетку подвели на толстом тросе под акулу и начали поднимать длинную рыбину. Натяжение лески ослабло. Акула подпрыгнула, сорвалась с крючка и шлепнулась в воду. У Вики даже слезы брызнули от огорчения. Она торопливо насаживала новую наживу. Вокруг ахали и сочувствовали подруги. Ребята упрекали ее: вот, не послушалась… Волос у тебя долгий!..

Не успела Вика вновь опустить свою леску, как дернулась леска стармеха. Дернулась так, что дюжий мужичок покачнулся. Он не стал ждать сетки, потянул свою снасть ходом и выволок на палубу акулу длиной в метр с порядочным гаком.