Дальний остров

Если автор с первых страниц часто употребляет таким образом слово «затем» после запятой, я не буду читать книгу дальше без крайней необходимости, потому что он уже сообщил мне о себе как о писателе кое-что важное и нелестное.

Прежде всего то, что он пишет, не слушая английскую речь. Носитель языка никогда не произнесет ни одной из приведенных выше фраз — разве только на занятиях по литературному творчеству. Человек, для которого английский родной, скажет:

Она зажгла «Кэмел лайт» и глубоко затянулась.

Он приглушает свет, открывает окно, втаскивает труп.

Он приглушает свет и открывает окно. Затем он втаскивает труп.

Он приглушает свет, открывает окно и втаскивает труп.

Подойдя к двери, я снова повернулась к нему.

Я подошла к двери и открыла ее. Затем я снова повернулась к нему.

Люди, для которых английский родной, любят союз «и» и союз «а». Они также любят ставить слово «затем» в начале главных предложений, но только в качестве наречия, а не союза. Фраза: «Я спел две песни, затем Кэти встала и спела сама» — это фактически две фразы, соединенные ради динамизма. В сходной фразе, но не с двумя подлежащими, а с одним носитель языка никогда не скажет «затем» без «и» или «а» перед ним. Он скажет: «Я спел две песни, а затем попросил ее спеть что-нибудь свое».

Разумеется, в письменном английском используются разнообразные условности, редко встречающиеся в устной речи. Моя уверенность, что «затем» после запятой не входит в число этих полезных условностей, что, в отличие от отважной точки с запятой и почтенного причастного оборота, такое сочетание — досадное проявление лени и манерности, основана на том, что оно встречается почти исключительно в «литературных» текстах последних десятилетий. Диккенс и сестры Бронте прекрасно обходились без «затем» после запятой, как обходятся без этого сегодня рядовые люди в электронной переписке, в курсовых работах, в деловых письмах. «Затем» после запятой — болезнь, свойственная современной повествовательной прозе с ее изобилием глаголов действия. Зараженные ею фразы почти всегда соседствуют с другими короткими повествовательными фразами с «и» или «а» посередине. Если автор использует «затем» после запятой во избежание союза, он говорит мне этим, что одно из двух: либо союз, по его мнению, звучит хуже, либо он сознает однообразие своего письма и надеется обмануть меня косметическими изменениями.

Но обмануть меня трудно. Если у вас слишком много похожих фраз, надо их переписать, варьируя длину и структуру, делая их более интересными. (Если это просто-напросто невозможно, то, скорее всего, не очень интересны сами события, которые вы описываете.) Единственная разница между «Она допила пиво и затем улыбнулась мне» и «Она допила пиво, затем улыбнулась мне» в том, что второй вариант написан на английском, не звучащем нигде, кроме семинаров по литературному творчеству. Тот, кто так пишет, пишет бездумно; а ведь единственное, что требуется от любой прозы, — это чтобы ее автор думал.

Подлинный, но ужасный О пьесе Франка Ведекинда «Пробуждение весны»

Франк Ведекинд всю жизнь играл на гитаре. Родись он на сто лет позже, он почти наверняка стал бы рок-звездой; помешать этому могло бы лишь то мелкое обстоятельство, что он вырос в Швейцарии. То, что он вместо этого стал автором «Пробуждения весны», лучшей и самой живучей пьесы своего времени, кого-то может радовать, а кого-то наоборот — смотря что вы больше всего цените в искусстве. В хорошем роке лишь эпизодически встречается то, что составляет огромные достоинства «Пробуждения весны»: комизм, характеры, яркий язык. А вот пьесе, хоть она и уступает року в притягательности для миллионов, не чужды некоторые сильные стороны рока: юная энергия, подрывная мощь, способность рождать ощущение подлинности. Сегодня то, чем шокировали публику Элвис, Джимми Хендрикс и «Секс пистолз», уже десятилетия как никого не шокирует, а пьеса Ведекинда, если на то пошло, еще сильней, чем сто лет назад, тревожит и укоряет. Проиграв в громкости, драматург выиграл в долговечности.