Дальний поход

– Раз понятно, то продолжаю. Владения дикарей простираются от Нижнего Новгорода до самого Урала. Это не государство и не какое-то постоянное племенное объединение. Пришла пора отселить лишних едоков, они выделяются из своего клана или рода, соединяются с такими же, как и они, добровольными изгнанниками-переселенцами, образуют малую или большую орду и начинают свой путь. Проходит год или два, орда упирается в некий крупный анклав или государственное объединение. В данном случае это Всероссийский диктат. Дикари не обучены войне, все чужаки воспринимаются ими как добыча и двуногие животные, годные в пищу, и «зверьки» тыкаются в оборону до тех пор, пока не огребут. После этого выжившие в первых боях воины присоединяются к тем, кто идёт следом за ними, делятся опытом, становятся инструкторами будущих бойцов, и попытка прорвать оборону Москвы повторяется. Снова поражение, но имеется новый опыт. Теперь вперёд идут боевые орды, а женщины и подростки той орды, которая потерпела крах, используются для разведки, двигаются вдоль границы и выявляют оборонительные участки. Война эволюционирует, и то, что войска Степанова пока держат оборону, не показатель, что так будет всегда. Территория диктата сжимается, москвичи цепляются за удобные в обороне места и прикрывают важные стратегические объекты, но понемногу отступают к столице, и это даже несмотря на своё подавляющее техническое преимущество.

– Как пример, этот оборонительный участок?

– Да. Этот участок прикрывает переправу через Оку и Каширскую ГРЭС. Это единственный укрепрайон по правому берегу реки, а остальные уже потеряны. С левого фланга оборона организована в Озёрах, а по правому вообще уступ получается: Пущино – Серпухов – Чехов. Как следствие – дикари идут по проторенным путям, упираются в оборону, понимают, что на этом участке имеется что-то важное, и реагируют на это, как бык на тореадора, который его дразнит. Поэтому они будут давить на этот оборонительный участок самыми разными способами, и так до тех пор, пока не прорвут периметр и не выбьют окопавшийся здесь батальон на левый берег.

– Значит, они давят туда, где крепкая оборона? – удивился Крепыш.

– Думаю, да. Основные силы боевых орд всегда идут напролом и встречаются на подготовленных укреплённых позициях, а мелкие разведывательные группы, которые совершают фланговые обходы, уничтожаются подвижными моторизованными колоннами и егерями.

– Но это же глупо. Варвары могли бы использовать свои силы гораздо эффективней.

– А то, что целая толпа народа от страха перед чумой забилась в леса и за двадцать пять – тридцать лет деградировала, разве не глупость? А то, что человечество, уже полвека летающее в космос, перемерло от чумы, нормально? Или в порядке вещей, что женщина «зверька» каждый год рождает двойню, а подросток, как только у него случается первая поллюция, становится воином? Нет, браток, всё это не есть норма. Весь мир сошёл с ума, и на любое наше хитроумное технологическое достижение природа может ответить таким финтом, что никто не уцелеет.

Крепыш помолчал, почесал мочку правого уха и произнёс:

– Почему-то никогда не думал над этими вопросами, хотя стоило бы.

– Ты человек действия, такой же, как и все мы.

– Но ты ведь над этим размышлял?

– Я книжек в детстве много прочёл и умных людей на своём жизненном пути встречал, вот и посещают меня порой думки на нелёгкие темы, которые хлеба насущного никак не касаются.

В этот момент в бункер заглянул один из наших воинов:

– Товарищ капитан, егеря вернулись.

– Ну, вот и всё, сомневайся или нет, а пора за дело браться.

Посмотрев на стоящий у выхода родной рюкзак с походной поклажей и боекомплектом, я встал, снял с гвоздика на стене разгрузку, которую скинул по приходе, и, на ходу надевая её, вышел наружу.

Смеркается, через полчаса ночь вступит в свои права, и мы покинем земли московского диктатора, но перед этим надо узнать, что же нас впереди ожидает. Егеря, три рослых поджарых парня в маскхалатах, потные и разгорячённые, видно, только что пришли в расположение и сразу же направились к штабу батальона, который напротив нашего бункера, стоят и ждут своих командиров. Спрашивать их сейчас, пока они не получили разрешения от непосредственного начальника, бесполезно – будут молчать, и мне приходится ещё пять минут ждать местного комбата, которого поторапливает идущий за ним вслед майор Красин. Пока они идут, наш сопровождающий что-то говорит полковнику, а тот отмахивается от него как от назойливой мухи и с недовольным выражением подходит к егерям.

– Ну, что там? – с покровительственными нотками в голосе спрашивает полковник у разведчиков и кивает в сторону леса.