Дальнобойщики

По прибытии адвоката сразу кинули в камеру к другим задержанным. Выхоленный, в дорогом костюме, он очутился словно в другом мире. Вокруг были обшарпанные, грязные стены, выкрашенные синей краской и испещренные надписями и словами, прочтя которые даже сам Даль удивился бы богатству и многообразию русского языка. Зарешеченное окно располагалось под потолком, и света сквозь него проникало ровно столько, чтобы различать предметы и видеть куда идешь. Но самым жутким в камере были люди. Или, точнее, уродливые жалкие подобия людей. Заросшие, худые, страшные, они смотрели на адвоката как на толстого борова, поданного на обед. В их взглядах не проглядывало ничего человеческого, лишь одна злоба.

Заключенные сразу невзлюбили сытого адвокатишку. Начались издевательства, грубые шутки, побои. Зельц сносил все. Ему жутко хотелось сказать им, на кого он работает. Без сомнения, имя Шилова произвело бы сильное впечатление, и отношение к нему изменилось бы, его перестали бы мучить. Однако он не решался на такой шаг. Это было бы непростительной опрометчивостью. А вдруг среди сокамерников доносчик? А вдруг не поверят, чем он докажет?

Шепча как заклинание имя своего босса, он молил Бога, чтобы секретарша поскорее связалась с Шиловым. Только надежда и вера давали силы терпеть.

Особенно усердствовал жилистый коротышка с наколкой на правой груди «смерть жидам». Движимый то ли чувством антисемитизма, то ли обыкновенной ненавистью ко всему чужеродному, он под общий смех и крики одобрения до полусмерти избил пожилого адвоката.

Зельц кричал, но никто из охранников его не услышал. Они словно вымерли.

Отлежавшись в углу возле параши, он пришел в себя. В тот момент за ним пришли. Первый раз за все годы долгой жизни вид человека в милицейской форме доставил ему радость и облегчение.

В помещении для допросов было так же мрачно и удручающе, как и в камере, с той лишь разницей, что отсутствовали нары, надписи на стенах и вместо морд уголовников была физиономия следователя. Следователь Зельцу не понравился сразу. Слишком упрямыйи твердый взгляд. Такой своего добьется любой ценой.

— Садитесь, гражданин Зельц. Моя фамилия Воронин, полковник. Это по моей инициативе вы побывали сегодня в изоляторе и лично пообщались с теми, кого защищали и ради кого работали всю жизнь. Надеюсь, вы нашли с ними общий язык.

Зельц молча опустился на деревянный табурет и поморщился от боли. Пинки коротышки давали о себе знать болью под ребрами и в пояснице.

— Фамилия?

— К чему это? Вы же прекрасно знаете.

— Таков порядок. Не вам возмущаться, гражданин Зельц. Вы же адвокат!

— Зельц Антон Семенович.

— Год рождения?

— Сорок седьмой.

— Род занятий?

— Адвокатская практика. А теперь я могу узнать, на основании чего я задержан?

Воронин ухмыльнулся:

— Вы допускаете ошибки, Зельц, а значит, волнуетесь. Любой другой, кого задержали бы незаконно, возмущался бы: почему задержан? А вы хотите знать основания, то есть то, на чем прокололись. Улавливаете разницу? Вы, по сути, признаете, что задерживать вас есть за что!

— Бросьте свою дурацкую демагогию. Почти каждого человека в нашей стране можно за что-нибудь арестовать.

— А как вы считаете, за что арестовали вас?

Зельц пожал плечами.

— Почем мне знать? Вот вы мне и сообщите.

— А о малолетней Наде Шуваловой и ее отце, который бесследно исчез на следующий день после похищения дочери, вы тоже ничего не знаете?

— Нет.

— И о Станиславе Шилове по прозвищу Шило не слышали?

— Почему же, слышал. Я читаю газеты и интересуюсь криминальной хроникой. По роду своей деятельности мне приходится иметь дело с разными людьми.

— Значит, вы имели с ним дела? — Воронин задавал вопросы, ответы на которые заведомо знал. Это была подготовительная фаза допроса. За ней должен был последовать главный удар.

— Нет.

— Вы никогда не были у него дома?

— Нет.

— А он у вас в офисе?

— Нет.

— Точно?

— Не помню. Не знаю. У меня бывает много посетителей. Нужно попросить секретаршу, чтобы проверила по картотеке.

— А Аркадий Востриков есть в вашей картотеке? — неожиданно спросил Воронин.

На какой-то миг адвокат переменился в лице. Затем быстро взял себя в руки. Но мимолетная перемена не ускользнула от проницательного взгляда полковника.

— Нет, — уже спокойно ответил Зельц.

— Почему? Он же ваш клиент!

— Вы путаете, я впервые слышу это имя.

— Странно, он утверждает, что знаком с вами и готов подтвердить свои слова на суде.

На лице Зельца появилась насмешливая ухмылка, которая моментально сползла, когда Воронин протянул ему копии протоколов, заполненных Валерой и заверенных подписью капитана. Затем включил диктофон с записью признания.

— Это подделка, фальсификация!

— Не говорите ерунды, Зельц. Любая экспертиза, любой суд признает их достоверность. И вы знаете об этом. Кроме того, Востриков может подтвердить свои показания лично. Он может также рассказать и многое другое, что суду будет любопытно послушать.

Подавшись вперед и склонившись над столом, Воронин заговорил прямо в лицо адвокату.