Дальше живут драконы 2

— Воронцов. Флота Его Императорского величества.

— Можете звать меня Виктор. Седьмой кантон[14].

— Неплюевское? — Воронцов углядел значок

— Оно самое. С прибытием

— Спасибо

— Устроились уже?

— Я сразу в посольство

Резидент кивнул

— В гостиницах еще можно жить…

…

— ВиСи неофициально запретили трогать любых иностранных туристов.

— Вот как?

— Да. Они побеждают и этого не скрывают. Думают о будущем. Правительственная армия представляет большую опасность. Дезертиры…

— Много?

— Дезертиров? Полно…

…

— Все всё прекрасно понимают. Японцам они не нужны, для них это не более чем захолустье, земля, где можно воткнуть флаг. Это не Манчжурия с ее запасами руды и угля. Что тут есть? Рыба? Так у японцев и без того рыбы полно. Всё, что тут есть — дешевые рабочие руки, и женщины, которых можно сделать проститутками.

Жестоко, но…

— Говорят, тут есть нефть. В заливе. Это должно обеспечить процветание, пусть и не сразу

Майор зло усмехнулся

— Ну, как видите, сейчас процветанием тут не пахнет.

Что есть то есть.

— Главный в стране здесь японский посол. Императора нет, но есть регентский совет — туда японцы попытались собрать всех, кто прояпонски настроен, но получилось плохо. Этим ребятам не привыкать бороться с колониальными оккупантами, они сопротивлялись китайской колонизации тысячу лет и в итоге выиграли. Они просто говорят да, а сами ничего не делают. Они себе на уме, японцы еще хлебнут с ними лиха. Нгаи — другого слова нет.

— Якудза тут есть?

— А как же? Есть и якудза. Везде, куда приходит Япония, там появляются якудза.

— Чем они занимаются?

— Пытаются поставить под контроль импортно-экспортные потоки, обложить данью местный бизнес. Получается плохо.

— Почему?

— Они пытались нанимать бывших военных и полицейских — их полно тут сейчас без дела болтается. Но столкнулись с тем, что местным плевать на их кодекс чести. Японцы же люди порядка. Иерархии. Но что может их бандит, пусть даже авторитетный, против человека который прошел войну?

— Да…

— Местные просто открывают огонь по поводу и без. Пистолет на рынке на старые деньги стоит пару сотен пиастров не больше

— А наркотики?

— Есть и наркотики. Сейчас они везде

— Треугольник?

— Нет, с треугольником они скорее конкуренты. Треугольник пытался поставить местные рынки под контроль, но не смог.

Воронцов примерно знал расклад — узнал его в Гонконге. Но подтверждение все равно было нужно.

— Значит, местные наркобароны независимы от Треугольника, так?

— Все верно. Товар растет не здесь, он растет в горах у племен. Сами племена его и охраняют, опий-сырец спускают вниз и меняют или продают за деньги. Затем он обрабатывается в городах и через порты идет на отправку. Якудза тоже покупают, но немного. Через них проходит не больше чем четвертая часть товара.

— Кто контролирует племена?

— Никто, как и тогда. Их лояльность нельзя купить, но можно взять напрокат. Ничего не изменилось.

— А правительство?

— Они понимают, что племена лучше оставить в покое.

Воронцов помолчал несколько секунд

— Мне нужно встретиться с кем-то из боссов. С кем-то, кто обеспечит контакт с племенами.

Бурят или кто там еще с горестным видом покачал головой

— Да вы с ума сошли, любезный. Это ж похитители людей.

— У меня нет другого выбора.

…

— У вас кстати тоже.

Сайгон, Кохинхина. 14 июня 1979 года. Отель «Мажестик»

В Сайгоне сохранились более-менее приличные отели, Воронцов заселился в «Мажестик». Старое место, отель был основан в 1925 году, до самого падения Сайгона его контролировали и им управляли французы. Сейчас он числился как международный, но постояльцев, дающих право отелю так называться было мало. Международные авантюристы, любители острых ощущений, журналисты — всех как корова языком. Сайгон переживал скверное время — после победы мир просто забыл о нем. Не стало дураков-американцев готовых в девятый раз восстанавливать мост через реку Дак-Нге, который вскоре в десятый раз взорвут.

Не стало их — и ничего не стало.

Капитан Воронцов вспомнил старого портье — как-то раз он спросил: вам номер с видом на реку или на войну, месье?

Наступление Тет…

…

Ночь не стреляли. И эта душная темнота без огней реклам — раньше, при американцах Сайгон светился как новогодняя елка — действовала угнетающе.

Сколько раз он бывал в Сайгоне — он никогда не помнил ночи без выстрелов и взрывов. Такой как сейчас.

Ворочаясь в поту — кондиционер не работал, починить было некому и нечем, он думал: а кто в итоге выиграл в этой войне? Местные? Которые отвоевали южную часть страны, которые объединили страну, но всего лишь для того чтобы из пут европейского колониализма попасть в еще более жуткий азиатский? Японцы говорят, что это не колониализм, а сфера совместного процветания, опираясь на то, что и они и вьетнамцы азиаты и потому они не могут колонизировать друг друга. Да, но если что-то выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка — то это почти наверняка утка и есть.

Говорить, что люди одной расы не могут колонизировать друг друга только потому, что они одной расы — тоже самое, что говорить, что чумазый не может играть на пианино…

…