Дальше живут драконы

Вооружение советников не было стандартным, каждый — подбирал сам для себя. Носили кто что, многие — и трофеи. Сонтаг в боевой зоне носил обрезанный десантный карабин М1, именуемый «адвайзер» — такие в свое время были сделаны как оружие пилотов вертолетов. Они уступали по пробивной мощи всему пехотному оружию этой войны — но они были легкими, их можно было носить в кобуре постоянно. Кроме того, в свое время американская армия передала огромное количество этих устаревших карабинов местным силам, и потому можно было в изобилии найти и патроны и магазины и возможность отремонтировать. Ну и на всякий случай — он носил в переделанном для этого кармане русский короткий Браунинг[127].

Выбравшись, он окинул взглядом свои владения, как наверное европейские рыцари, прибывшие воевать за Гроб Господень — оглядывали бесконечные пустыни Палестины. Длинная, бесконечная цепь холмов на горизонте, зеленое море под ногами, где могут скрываться целые армии, короткая полоса под ногами, на которую, тем не менее, может приземлиться Провайдер, залежи бочек из-под топлива, антенна станции дальней связи с флажком Конфедерации на самом верху…

— Мистер…

Он обернулся. Сначала он не понял, кто перед ним. Потом с удивлением понял — женщина. Почти мальчишеская фигура, ладно затянутая в униформу, карабин М1. Удивительные, почти европейского разреза глаза на поллица — он знал, что в некоторых из племен люди больше похожи на европейцев если бы не небольшой рост.

— Ты кто?

— Полковник Фо будет рад увидеть вас.

В рамках стратегии по завоеванию умов и сердец — вождям местных племен присваивали американские воинские звания до полковника включительно.

— Что ж, пошли…

Племенная территория. Кохинхина. 1972 год

Я еще не зашел так далеко, чтобы драться из-за Куртца, но уже готов был ради него пойти на ложь. Вы знаете: ложь я ненавижу, не выношу ее не потому, что я честнее других людей, но просто потому, что она меня страшит. Во всякой лжи есть привкус смерти, запах гниения — как раз то, что я ненавижу в мире, о чем хотел бы позабыть. Ложь делает меня несчастным, вызывает тошноту, словно я съел что-то гнилое. Должно быть, такова уж моя природа. Но теперь я готов был допустить, чтобы этот молодой идиот остался при своем мнении по вопросу о том, каким влиянием пользуюсь я в Европе. В одну секунду я сделался таким же притворщиком, как и все эти зачарованные пилигримы.

Джозеф Конрад. Сердце тьмы

Это случилось… наверное потому что должно было случиться.

Что будет, если множество парней, многим из которых нет и двадцати — перебросить в другую часть света, далеко от дома, от общин и заставить рисковать жизнью незнамо за что? Понятно, как то надо снимать стресс… и они будут его снимать.

Были такие «двойные ветераны». Про это не говорили, скрывали все это потому что дерьма и так хватало… это были американские розовощекие ребята, снявшиеся с тормозов и ставшие насильниками и убийцами, чаще всего совершенно безнаказанными. Это мразь была конечно. Но были и другие… контрактники, или такие как Сонтаг. Одинокие парни, которые влюблялись в местных, с которыми имели дело. Удивительно, но в племенах совсем не было ксенофобии.

Вот и Сонтаг… парень из американской глубинки, которого судьба забросила на гору в труднодоступном районе…

— … Разрешите, сэр.

Как и было предписано уставом, он оказывал знаки уважения местному вождю племени. Нельзя было показывать какое-либо превосходство над ними… да и это просто глупо, когда до ближайшей огневой базы несколько десятков миль.

Получив ответ, Сонтаг потоптался на пороге дома и решительно, как перед прыжком в холодную воду — шагнул вперед

Если не знаешь что делать, делай шаг вперед. Если не знаешь как сказать — лучше сказать прямо, как есть, в лицо…

— … Сэр, для чего я пришел. Я понимаю, что для этого нужны мои родители… но они далеко и не могут присутствовать. Со всем уважением к вам и традициям вашего народа — я прошу у вас руки вашей дочери.

Полковник Фо, высокий для местного, одетый в старую американскую форму, с Кольтом на поясе, посмотрел на стоящего перед ним старшего советника.

— По традиции нашего народа я должен спросить, сколько у тебя земли и быков, чтобы ее пахать. Ты можешь ответить?