Дама с чужими собачками

— Свидетели утверждают, что она ударила вас кулаком.

— Может быть, и так, не помню. Ну какой это был удар?! У нее же кулачок крохотный был. И свидетели могли что-то напутать.

— Но фонарь под глазом она вам все-таки повесила: и свидетелей этому достаточное количество, чтобы поверить им, а не вам.

— Повторяю: постели между нами не было. Могу повторить это и на детекторе лжи.

— Еще вопрос о бане.

— В баню мы ходили вместе, но это было всего раза четыре или пять: у меня классная баня из лиственницы. Внутри купель имеется. Но если вы думаете… То есть мы не догола раздевались: я в плавках, она в купальнике…

— На самом деле мне это не интересно. Меня интересует ее отношения с вами, с другими людьми. Были ли у нее враги, например?

— Да вы что! Нет, конечно. Я же говорю: она была светлым человечком. Высокая, тоненькая как веточка…

— Вы давали ей деньги?

Хозяин дома задумался, а потом кивнул:

— Ну, как давал, просто помогал. Как-то отвезли ее пса на операцию: собака начала слепнуть, и надо было менять хрусталики. А стоило это удовольствие сто шестнадцать тысяч, и я оплатил. Алечка не просила, просто сказала, что у нее не хватает средств. Вот я и оплатил все полностью.

— А кроме этого случая, давали?

Дробышев задумался:

— Небольшими суммами: когда пять тысяч, когда десять. Потом она как-то наняла рабочих, которые колодец чистили, и надо было аванс заплатить, и я дал двадцать тысяч рублей.

— Вы еще переводили на ее банковский счет.

— Возможно, но сумм я не помню.

— Восемь переводов за полгода на общую сумму сто двадцать четыре тысячи рублей. Какой у вас месячный доход?

— Позвольте мне не отвечать.

— Ваше право хранить молчание. Но следствием установлено, что ваш месячный доход не превышает сотни тысяч, если отчетность не липовая. Я думаю, что вы ведете учет поступления денежных средств честно. Как же так получается, что за полгода общения вы перечислили еще сто двадцать четыре тысячи плюс сто шестнадцать на операцию для собаки, двадцать за колодец и потом неустановленное количество раз по пять, десять, пятнадцать тысяч. Получается, что вы работали только на то, чтобы помогать светлому человечку.

— Не смейте так говорить о ней! То есть не говорите в таком язвительном тоне. Да, я отдавал ей почти все, что зарабатывал. Но я был счастлив ей помочь. Я любил ее и продолжаю любить.

— У вас вода в кастрюльке закипела. А вообще, гречку кладут в кастрюлю и заливают холодной водой, после чего…

— Я все знаю, но мне привычнее так, — ответил хозяин и насыпал в кипящую воду гречневую крупу.

Кудеяров посмотрел в окно, за которым виднелась стена бревенчатого домика — вероятно, это и была баня.

— Вы спрашивали, были ли у Алечки недоброжелатели, — вернулся к разговору хозяин. — Я ответил, что не было, но недоброжелательницы имелись. Многие дамы ее не то чтобы не любили, но откровенно завидовали ее молодости, обаянию, интересу к ней мужчин…

— Я спрашивал о врагах…

— Врагов не было точно. А друзей много.

— В каких отношениях она состояла с писателем Карсавиным?

— А они были знакомы?

— Эдуард Иванович, в деле имеются свидетельские показания о том, что в конце лета или в самом начале сентября вы на КПП подошли к машине Карсавина и сказали буквально следующее: «Вам, уважаемый, о погосте уже думать надо, а не за молоденькими девочками носиться».

— Возможно, было что-то подобное, я сейчас уже не помню.

— Возможно, вы помните что-то другое, что представляет интерес для следствия и поможет найти убийцу?

— Ничего такого мне не известно, но однажды мы с ней сидели вдвоем, пили вино, говорили о том, какие у нас замечательныне соседи, а она вдруг засмеялась и сказала, что у каждого из этих замечательных соседей есть свой скелет в шкафу, потому что все они люди очень состоятельные, а богатства без преступления не бывает. Тут я привел в пример себя, но Алечка стала смеяться еще громче и сообщила мне, что я дурак. С подобным утверждением я спорить не стал.

Хозяин дома задумался, потом произнес с некоторым сомнением:

— Не знаю, имеет ли это какое-то отношение к гибели Алечки, но однажды ей позвонил Карсавин…

— Вы узнали его по голосу или она назвала его?

— Нет, обычно, когда ей звонили при мне, она отходила в сторону. В тот раз мы сидели в гостиной этого дома, ей позвонили, она посмотрела на мониторчик и выскочила на кухню. Сначала говорила негромко, да я и не прислушивался особо, а потом ее разговор перешел на повышенные тона и я услышал: «Это не просто плагиат, это настоящее воровство. Вы украли чужую рукопись, а потом издали книгу под своим именем. Получили приличный гонорар, прославились, вас переиздавали многократно, в том числе и за рубежом… Как вас совесть не мучает?» Тут она выглянула из кухни, поняла, что мне что-то слышно, и убежала на второй этаж, но вскоре спустилась. Я спросил, кто ей звонил, и она ответила, что хотят оставить ей собаку на передержку.

— У Черноудовой была мечта?

— Конечно, как и у всех нормальных людей; она хотела быть счастливой.

— Счастье — понятие эфемерное, о чем-нибудь материальном она мечтала?