Дама с чужими собачками

— Тот, кто сообщил о трупе, так и доложил, что это убийство: был удар ножом. Звонил некий Голопопенко.

— Кто? — не поверил Францев.

— У меня записано «Голопопенко», а как на самом деле, сам разбирайся. Но ты все равно вставай. Труп находится на улице Глупой, в самом конце, где помойка.

— Я понял, — произнес Францев, — только не на Глупой улице, а на Глухой.

Он начал одеваться.

— Ты куда? — шепнула проснувшаяся Лена.

— Вызвали, — тихо ответил Павел.

Наклонился и поцеловал жену в щеку, а потом и в выскользнувшее из-под одеяла голое плечо.

Площадка, на которой стояли контейнеры для мусора, находилась в самом конце улицы — там, где кончались дома и обрывалась асфальтовая дорога. Дальше начиналась грунтовка, которая вскоре разделялась на одну узкую тропку, уходящую к лесу, и на другую — широкую, протоптанную сотнями уверенных ног, ведущую к птицефабрике.

У площадки с контейнерами ждал мужчина лет сорока пяти. Он не стоял, а подпрыгивал, чтобы согреться.

— Галопенко, — узнал его Францев, — ты, что ли, в 112 звонил?

Мужчина молча кивнул.

— А чего ты тут ночью делал?

— Да я у брательника засиделся, мы с ним пиво пили. Потом я домой поспешил, а мочевой пузырь покою не дает. Думал, не донесу до дома, и решил заскочить за мусорку. А там она.

— Кто она?

Францев мог бы не спрашивать, потому что он и сам уже зашел за бетонное ограждение и увидел тело. Разглядывать мертвых женщин для Николая было не самым приятным занятием, к тому же глаза женщины оказались открыты, и Францев не решился столкнуться с мертвым взглядом. Он отвернулся, потом наклонился и поднял с земли дамскую сумочку, заглянул в нее, потом положил обратно на землю.

— Я не ошибаюсь, это и в самом деле… — произнес он.

— Ну да, это училка Полуверова, — подтвердил Галопенко, — моя соседка по дому. Вот ведь как оно бывает: позавчера еще приходила к нам, то есть это я прихожу, а она уже сидит у нас, чай пьет… А мне это надо?! Вот я и говорю, почему ты не в «Вертолете» твоем любимом? Видать, сестра тебя туда уже не пускает.

— Какая сестра?

— А вы что, не в курсе, что Варвара-Краса — двоюродная сестра Илоны… То есть это Илона была двоюродной сестрой Варьке. Просто когда Варвара была уголовницей-рецидивисткой, это скрывалось от народа, а когда стала владелицей дорогого заведения, то теперь это уже гордость семьи…

— Как ее убили?

— Дак ножом. Сверху вниз. Судя по небольшому количеству крови и по положению тела, смерть наступила почти мгновенно. Илону сначала ударили, потом сюда оттащили за загородку, чтобы никто не заметил. Если бы я не захотел после пива это самое — в смысле помочиться, то ее не скоро бы обнаружили. Может, ее и вовсе снегом завалило бы, и тогда уж до весны. А так она часа два всего и пролежала.

— Откуда такая уверенность?

— Дак я двенадцать лет фельдшером на «Скорой» отработал, а потом почти два года судмедэкспертом, так что и не такое еще видал. Это сейчас у меня аптечный киоск и спокойная жизнь, а в былые годы кружки пива уже не хватало, чтобы забыться, как говорится, и заснуть. Однажды соседи вызвали, дверь закрыта, но взломали, а в квартире мумифицированный труп.

— Ты бы помолчал, Степа, — попросил Францев.

Медленно подъехала и остановилась дежурная машина, из которой начали выходить сотрудники.

— Следы там сохранились? — крикнул капитан Валеев.

— Ищите сами, — отозвался Францев, — но убийца был, судя по отпечаткам, в валенках. Размер обуви определить сложно, ясно, что сорок один плюс. Рост убийцы метр восемьдесят или больше, потому что Батон, то есть жертва, была метр семьдесят или около того. Скорее всего, на учительницу напали с целью ограбления, она оказала сопротивление, и тогда ее ударили ножом. В сумочке нет ни наличных денег, ни телефона, но банковская карта присутствует, а следовательно, тот, кто не взял карту, знает, что спалится сразу, как только попытается снять с нее деньги или расплатиться в магазине.

— Разберемся, — ответил молодой и ранний Валеев.

Он был карьеристом, но ему ничего не светило, потому что год назад на новогоднем корпоративе он сказал начальнику РУВД, что многому у него учится и надеется в самом скором времени занять его место.

— Жаль, — вздохнул Валеев, — кинолога с собой не взяли. А так бы собака взяла след.

— Это надолго, — вздохнул Галопенко, — не засну теперь и не высплюсь. Грустно все как-то.

— Мой совет, — негромко произнес Францев, — приди домой и прими стаканчик водочки или коньячку.

— Это поможет заснуть?

— Вряд ли, но грусть как рукой снимет.

Галопенко откинул голову назад и посмотрел на звезды.

— Благодать-то какая! — произнес он с восхищением и добавил, почти не делая никакой паузы: — Товарищ подполковник, вы не против, если я сюда коньячок в термосе вынесу с бутербродами?

— Мысль интересная, — согласился участковый, — насчет термоса. Плесни-ка туда чайку крепкого, пару ломтиков лимона и коньячку. Но с последним смотри не переусердствуй, а то мы еще тут танцевать начнем.

— Понял, — обрадовался Галопенко и бросился к своему дому.

— Степан, — крикнул ему вслед Францев, — лимончику можно и побольше.

Глава десятая