Дама с единорогом

Вопреки увещеваниям церкви, турнир не отменили, и в назначенный день зрители были вознаграждены за долгие месяцы ожидания.

На следующий день вновь запели трубы, приковав сотни глаз к ристалищу. Судьи, гербовый король, почётный рыцарь в последний раз проверили, всё ли в порядке, не нарушили ли участники правила, взяв с собой боевое оружие. Почетный рыцарь въехал на поле между канатами и остановился. Судьи сняли с него шлем и передали его гербовому королю, тот в свою очередь с поклоном вверил его заботам дам.

Партии зачинщика и защитника выстроились перед барьерами по обеим сторонам ристалища. Герольд сеньора-зачинщика обратился с просьбой открыть барьер — просьба была удовлетворена, и обе группы въехали на поле. Теперь их разделяла только узкая полоска земли, ограниченная канатами, та, на которой стоял почётный рыцарь.

Свидетельства нежной благосклонности дам трепетали поверх доспехов. Горели на солнце хитроумные переплетения колец, яркими красками переливались чепраки коней.

Снова были зачитаны правила; герольды по очереди назвали участников. Раздалось долгожданное: «Рубите канаты! Да свершится бой!». Взлетели вверх и блеснули четыре топора, упали канаты; замерли слуги с палками в руках, готовые в любую минуту придти на помощь сеньорам. Две противоборствующие шеренги сомкнулись. И с боевыми кличами сошлись, тесня друг друга к барьерам.

Зазвенели мечи. С треском ломались щиты, лошади грызли удила и, сталкиваясь, вставали на дыбы… Время от времени отчаянные слуги и оруженосцы, пробивая себе дорогу палками и обломками копий, спешили на выручку упавшим рыцарям, с громкой руганью требовавших подсадить их на лошадь или вытащить их из этого пекла. Не всем им удавалось в целости и сохранности добраться до нужного места, но если они добирались, то всеми силами старались вынести господ с поля. Если вытащить рыцаря не удавалось, они группировались вокруг него и до конца схватки защищали тем, что подвернётся под руку. Конечно, не все сеньоры, поменявшие коней на пыльную землю, доживали до конца, некоторые всё же гибли под копытами коней.

Ристалище напоминало гигантский клокочущий муравейник. Кое-где земля была забрызгана кровью; у деревянной ограды лежали две раненые лошади. Их бока тяжёло вздымались; над окровавленной потной шкурой вились мухи.

Так уж сложилось, что рыцари не могли прожить и дня без того, чтобы не доказать друг другу своё превосходство. Их не пугали ни церковные запреты, ни королевские эдикты. Так как войны не могли длиться вечно, они изобрели турниры. На этом празднике смерти можно было беспрепятственно свести счёты, причём на абсолютно законных основаниях. Обычным явлением было объединение трёх — четырёх (и так до бесконечности) рыцарей, которые спокойно, на глазах у всех, укорачивали жизнь вставшему им поперёк дороги человеку. Хотя на турнирах действовали строгие правила, участники научились обходить их.

Для другой категории участников возможность похвастаться своими «воинскими доблестями» порой стоила дороже собственной жизни. К тем, кто по тем или иным причинам (в основном, денежным) не мог принять участия в турнирах, относились с пренебрежением: если ты настоящий рыцарь, то должен это доказать. Деньги были действительно серьёзным препятствием: покупка необходимого вооружения требовала больших материальных затрат. Так что порой для того, чтобы подержать репутацию, приходилось полностью опустошить свои сундуки или, если они были пусты, у кого-нибудь их позаимствовать.

В беспорядочной свалке всех со всеми бок о бок с зачинщиком (между прочим, англичанином французского происхождения) бился тот, кого не ожидали здесь увидеть, «ублюдочный валлийский пёс», как назвал его один раненный барон из партии противника, прибавив пару крепких словечек про него и его мать. Обладатель этого «почётного титула» с чёрным леопардом на щите действительно попортил много крови тем, кого не устраивало его происхождение и всерьёз претендовал на благосклонность маркграфини. Понукаемый шпорами конь бешено метался по полю, мощной грудью сметая более слабых (и дешёвых) собратьев. Специальный меч из китового уса то и дело блистал в воздухе, оставляя отметины на всём, до чего мог дотянуться. Досталось и остряку, так не любившему валлийцев, — отплевываясь кровью, он пытался добраться до своего оруженосца, то и дело рискуя пополнить список жертв, в разных позах валявшихся на земле. Ему повезло: слуга, изловчившись, вытащил его к барьеру.