Дама с собачкой и тремя детьми (СИ)

Сама она достаточно критично оценивала себя, однажды признавшись: "Если из меня всё же ничего не вышло, то это только оттого, что я была талантливое ничтожество".

Итак, он написал, но не обронил ни слова о любви. Что он, где он, чем занят?

Щеглов сохранил рассказ Чехова о днях, проведённых в клинике.

"- А ведь знаете, я почти привык здесь.... И здесь так удобно думать! А по утрам я хожу гулять, хожу в Новодевичий монастырь... на могилу Плещеева. Другой раз загляну в церковь, прислонюсь к стенке и слушаю, как поют монашенки... И на душе бывает так странно и тихо!..."

О чём тогда думалось ему? Наверно, рассказ "О любви" уже сложился в голове. А, может, уже зарождалась и "Дама с собачкой".

22. " О л ю б в и "

Она знала, что Чехов написал новый рассказ, и с нетерпением ждала его публикации. Едва в августе 1898 года он появился, она тотчас купила журнал, чувствуя, что прочтт в нём что-то бесконечно важное для себя.

Уже название - "О любви" - взволновало её. Прибежав домой, она уединилась в кабинете мужа, разрезала страницы и стала читать. Сюжет рассказа известен: Алёхин любит жену Лугановича. Замужняя дама, она отвечает ему взаимностью, но в своих чувствах они друг другу не признаются. Как у Лермонтова: "Они любили друг друга так долго и нежно..." И лишь расставаясь навсегда, герои открываются друг другу.

Она жадно читала, тут и там наталкиваясь на волнующие детали. У героини инициалы её самой. "Поздравляю вас", - насмешливо говорит она, когда герой роняет шапку. Это Лидия Алексеевна так однажды поздравила Чехова. "Воспоминание о стройной, белокурой женщине оставалось у меня все дни; я не думал о ней, но точно лёгкая тень её лежала на моей душе." Это про их первое знакомство. Тяжёлые капли слёз начали падать на бумагу, мешая читать.

Торопливо вытирая слёзы, она продолжала читать. "Я любил нежно, глубоко, но я рассуждал, я спрашивал себя, к чему может повести наша любовь. Мне казалось невероятным, что эта моя тихая, грустная любовь вдруг грубо оборвёт счастливое течение жизни её мужа, детей, всего дома... Честно ли это? И она, по-видимому, рассуждала подобным же образом." Да, рассуждала, опасалась, - но он не смел открывать всему свету её душевные тайны.

"Я старался понять тайну молодой, красивой женщины, которая выходит за неинтересного человека, имеет от него детей; понять тайну этого неинтересного человека, простяка, который рассуждает с таким скучным здравомыслием, который верит в своё право быть счастливым, иметь от неё детей. И я всё старался понять, почему она встретилась именно ему, а не мне, и для чего это нужно было, чтобы в нашей жизни произошла такая ужасная ошибка."

Лидия Алексеевна уже не плакала, а рыдала взахлёб. Всё правда, но как он посмел!..

Заключительные строки показались ей непонятными. "Когда любишь, то в своих рассуждениях об этой любви надо исходить от высшего, от более важного, чем счастье или несчастье, грех или добродетель в их ходячем смысле, или не нужно рассуждать вовсе." Нет, нет, она не согласна! Уронив голову на журнал, она сотрясалась от рыданий.

Да, рассказ был целиком о ней. Об их взаимном чувстве. Он не имел права выставлять напоказ то интимное, что было меж ними, известное только им двоим. Или он уже не любит, а писателю всё равно, где брать материал для своих произведений? Она со всеми своими страданиями послужила всего лишь материалом для очередного рассказа. Как он смел так свойски воспользоваться ею!

Схватив перо, она принялась писать, не обдумывая, а валя на бумагу всё то, что бушевало в душе. "Сколько тем нужно найти для того, чтобы печатать один рассказ за другим! Писать скучно, надоело, но рука набита, и литератор равнодушно и холодно описывает чувства, которые уже не тревожат душу, потому что душу вытеснил талант."

Поблагодарив за честь стать героиней хотя бы маленького рассказа, она горько добавила: "Наверно, писатель, как пчела, берёт мёд, откуда придётся..." На бумагу вылились ещё какие-то упрёки; она не перечитывала, но тотчас запечатала написанное в конверт, пошла и бросила письмо в почтовый ящик. На обратном пути она уже раскаялась, пожалев о сделанном, но изменить было ничего нельзя.

Её гневную досаду в общем-то можно понять: не всем станет приятно, если чувства, столь глубоко запрятанные, вдруг будут выставлены без спросу на всеобщее обозрение, а то, что наполняло душу в течение многих лет, удостоится маленького рассказа, проданного к тому же за деньги в журнал. Он причинил ей боль, и она ответила, как умела.

Он отозвался сразу, сухо сообщив, что уезжает за границу. "Вы несправедливо судите о пчеле, - сдержанно отметил он. - Она сначала видит яркие, красивые цветы, а потом уже берёт мёд. Что же касается того, что талантливые люди живут и любят только в мире своих образов и фантазий, - могу сказать одно: чужая душа потёмки..." Напоследок он пожелал ей здоровья и счастья, что вконец сразило её. Как часто, как безжалостно он её ранил такими пожеланиями перед безнадёжностью долгой разлуки!

23. П и с а т е л ь н и ц а