Дама с собачкой и тремя детьми (СИ)

Волнение её постепенно стихало, сменяясь усталым равнодушием. Внезапно в прихожей раздался звонок, заставивший её содрогнуться. Анюта пошла отпирать. Послышался неповторимый голос Чехова, и Лидия Алексеевна почувствовала, что теряет сознание.

- Что с вами? - закричала гостья. - Петя, скорее воды! Лидии Алексеевне дурно!

- Нет, я ничего... Почему вам показалось?

- Но вы побледнели, как мел! Теперь вы вспыхнули...

Привычная беда: она всегда легко заливалась краской.

Сама не своя, она всё-таки попыталась взять себя в руки и даде не поднялась из-за стола. Вошёл Чехов.

- Как? Антон Павлович Чехов?! - закричала гостья. - И нас не предупредили, что ждут такого гостя?! Петя, как мы счастливо попали к Авиловым: и ужин замечательный, и Чехов. Сюда, Антон Павлович! Вот когда вы ответите мне на вопросы, которые я ставлю каждый раз, когда читаю ваши произведения. Я хочу, чтобы вы немедленно мне ответили.

И она впилась в растерявшегося писателя, засыпав его вопросами. Мол, он тратит свой большой талант на сочинение никчёмных безделок, ходит вокруг да около серьёзных вопросов, но не ставит их, не решает задач, а, главное, не даёт Идеала. Всё у него расплывчато, нет точности, нет математичности. Ха-ха-ха!

- Задачи решайте. Задачи!

Чехов несколько раз удивлённо взглядывал на Лидию Алексеевну, но у той не было сил даже пожать плечами. Гостья бушевала, подскакивая на своём стуле и не давая никому открыть рот. Более всего Лидия Алексеевна страшилась, что ей опять сделается дурно и она упадёт под стол - вот прямо сейчас, при всех. Голова у неё кружилась всё сильнее.

К счастью, муж гостьи что-то заметил и напомнил жене:

- Вера, одиннадцать, нам пора домой.

- Домой? - возмутилась она. - Но когда я ещё дождусь случая высказать Чехову то, что думает о нём всякий интеллигентный человек? Должен же он понять свой долг писателя! - И она принялась опять кричать и хохотать.

К счастью, муж её проявил настойчивость и встал, указывая на часы. Отмахнувшись, она продолжала говорить, наставляя злополучного литератора, - однако муж не садился. Видно, он твёрдо решил совладать с увлёкшейся супругой.

На прощание его жена, уже одетая, рванулась к Чехову, чуть его не опрокинув, принялась жать и трясти ему руки, крича, что он большой талант, она верит в него и ждёт его пробуждения. Лидия Алексеевна без сил сидела у стола, не в состоянии вмешаться, и слушала, как крики гостьи перешли в прихожую, потом на лестницу, и, наконец, как хлопнула входная дверь. Чехов молчал.

- Простите... - шепнула она.

- Вы устали. Вас утомили гости. Я уйду.

Уйдёт? Как - не поговорив, ничего не сказав? Она испугалась:

- Прошу вас, останьтесь.

- Нет. Лучше дайте мне то, что обещали: газеты с вашими рассказами и рукописи. Поговорим в другой раз.

Перейдя в кабинет, она передала ему заранее приготовленный пакет. Видя, что он уже не спешит уйти, она попросила его присесть и прошла в столовую. Стол являл печальное зрелище. Собрав из оставшегося ужина, что возможно, она отнесла тарелки в кабинет.

- Я не хочу этого, - брезгливо поморщился Чехов.

"Приняла гостя, потчую его объедками", - тоскливо подумала она.

- Вам надо лечь спать, - сочувственно посоветовал он. - Гости вас слишком утомили. Вы сегодня не такая, как всегда, и вид у сам равнодушный и ленивый.

Ей и на самом деле было нехорошо, но мысль, что он сейчас уйдёт и они снова расстанутся на неопределённый срок, наполняла её тоской.

- Останьтесь, - взмолилась она.

Наверно, он что-то хотел ей сказать перед уходом, для чего и пришёл. Сев на диван и откинув голову на спинку, он закрыл глаза. Она опустилась в кресло напротив.

- Помните вы наши первые встречи? - вдруг спросил он.

Помнила ли она? Да она жила всё время этими воспоминаниями.

Выпрямившись, он пристально взглянул на неё:

- Я был серьёзно увлечён вами. Вы были красивы, трогательны... В вашей молодости было столько свежести и яркой прелести... Я любил вас и думал только о вас. Знали вы это?

Неожиданное признание заставило её замереть. Наверно, ей надо было ответить так же искренне, но не в таком состоянии. Он глядел требовательно и холодно, лицо у него было строгое, и ей даже показалось, что он сердится. Что-то пробормотав в ответ, она замолчала.

- Когда я увидел вас после долгой разлуки, мне показалось, что вы ещё похорошели. Но вы стали другой. Новой, которую надо заново узнавать, и если любить, то по-новому. Тем тяжелее будет расстаться и снова утратить вас.

Голова у неё шла кругом, в глазах темнело.

- Расстаться? - тоскливо повторила она последнее слово.

Внезапно её осенило: он пришёл лишь затем, чтобы высказаться до конца, покончив с неопределённостью их отношений, и - расстаться.

- Я вас любил, - наклонился он к ней, заглядывая в лицо. - Но я всегда знал, что любить вас можно только издали, чисто и свято, потому что вы не такая, как многие женщины.

Он взял её за руку и сейчас же выпустил с восклицанием:

- О, какая холодная рука!

Быстро встав, посмотрел на часы:

- Половина второго. Ложитесь скорее спать. Я успею ещё поговорить с Сувориным перед отъездом.