Дамам нравится черное (сборник)

Берта не то чтобы не могла запомнить лицо префекта и лица всех остальных - ей было все равно. Время, в котором она существовала еще восемь дней назад, когда ее любимая Мария была жива и весело прыгала, остановилось. Жизнь Берты - та, которой она жила прежде, - оборвалась. Теперь она находилась во времени и пространстве, оторванных от реальности, в которую был погружен окружающий мир. Мир, который когда-то радушно ее принимал.

В день похорон на ней было черное платье, однако она решительно отказалась помыться под душем и надеть туфли, поругавшись из-за этого с мужем и сыном. Они много чего наговорили, а еще заявили, что пора бы ей образумиться. Никто не виноват, что Мария погибла, надо думать о том, как жить дальше. Но она их не слышала и надела любимые стоптанные шлепанцы ядовито-розового цвета.

Ко взглядам и рукопожатиям прибавились неуместные подбадривающие похлопывания по плечу и сочувствующие взгляды.

- Бедняжка.

- В уме повредилась от горя.

- Сейчас такое начнется…

- Надо было лучше смотреть за дочкой.

- Знаете, с такими детьми всегда сложно.

Она читала эти мысли за избитыми фразами и хищными руками, ловившими ее руку.

С болью и тяжестью она поняла то, что объяснить невозможно: все вокруг ей враги. Она это твердо знала. Как знала и то, что ее Бог оставил ее. Прежде чем потерять сознание и прийти в себя после минутного забытья, она Его прокляла.

- Синьора Берта, так больше нельзя… - В тот день сержант карабинеров, брат доктора Галимберти, решил все-таки ее принять.

Не проходило и дня после похорон, чтобы она не позвонила или не явилась в участок.

Не довольствуясь результатами расследования, она обратилась за помощью к одному дальнему родственнику, адвокату.

- Это несчастный случай, ей страшно не повезло, - говорили вокруг, но она упорно твердила, что должны быть виновные. Их не арестовали, но они есть. Ребята, которые в тот вечер находились вместе с Мартой. Она это точно знает.

Берта решила на них заявить. Родственник, знавший законы, не стал ее отговаривать, но и не проявил ни толики сочувствия. Он посоветовал ей явиться к карабинерам и подать заявление, написав, что виновные неизвестны. Разве она сможет вызвать в суд всех односельчан и всех, кто в это время отдыхал в деревне, и разве на ребятишек подают в суд, не имея к тому же никаких доказательств? Разве она и без того не осложнила жизнь соседям и отдыхающим, беспрерывно стуча в их двери? А муж и Беппе? О них она не подумала? Разве можно быть такой эгоисткой?

Поначалу ей часто открывали, люди были готовы выслушивать ее бред, но стоило ли удивляться, если теперь те же самые двери напоминали залитые свинцом рты. Разве не она доконала всех своими причудами? Ей-то самой еще мало?

Некоторые двери и вовсе не открылись. Так и оставались закрытыми. Берта знала, что вина - это тяжкий груз, который надо уметь нести достойно.

Берта все же добилась слушания дела. В итоге восемнадцатого августа районный судья, ознакомившись с материалами, счел следствие законченным и принял решение дело закрыть. В зале суда в качестве свидетеля присутствовал муж, потому что ей на люди показываться было нельзя: чтобы ее успокоить, пришлось ей соврать. Теперь ей все время врали. В итоге суд постановил, что ребята только присутствовали при несчастном случае - хотя потом они, конечно, обязаны были что-нибудь предпринять. Правда была написана черным по белому в медицинском заключении, гласившем: "Патологоанатомическая экспертиза и тщательный анализ фактов позволяют прийти к заключению, что причиной преждевременной смерти стала тяжелая травма, полученная при падении, вызванном, по всей вероятности, тем, что жертва случайно поскользнулась".

Узнав от мужа о решении суда, Берта несколько дней не показывалась. Карабинеры (втайне даже их начальник) решили, что их личная одиссея закончена.

Однако четыре дня спустя, после того как блеснула надежда, они поняли, что ошибались: в воздухе снова запахло Бертой.

Запах опережал ее. Запах тления, следовавший за ней неотступно, как верный пес. Уже месяца два она не мылась, а со дня похорон так и не переоделась. На ней были все те же кошмарные розовые шлепанцы. Черное платье прилипло к изможденному телу, словно защитный панцирь. После оглашения приговора она стала приходить в полицию через день.

Берта все время задавала одни и те же вопросы, будто читала молитву, и получала одни и те же ответы. Последнее слово в ответе никогда не менялось.

- Сержант на месте?

- Да, синьора. Сейчас посмотрим, когда он сможет вас принять. Подождите.

- Да, синьора, но он занят. Мы можем вам чем-нибудь помочь? Нет? Тогда подождите.

- Нет, синьора, он уехал по делам. Подождите.

Она садилась в тесной комнатушке и часами ждала. Иногда сержанта и правда не было. Иногда он был, но по окончании рабочего дня уходил через заднюю дверь.