Даманский. Огненные берега

– По кочану, Бабаев… – Матерные слова рвались из горла, Павел с трудом заталкивал их обратно. – У нас строгий приказ: не отвечать на провокации! Это не мы придумали, а политическое руководство государства! Начнем стрелять – уже завтра же все извратят, представят, будто мы первыми начали, нагонят жути, и миллиард китайцев в это поверит! Представляешь, что начнется? Полезут, как саранча, только ядерной бомбой и остановишь. А китайцы сами, между прочим, в 1964 году атомную бомбу разработали…

Как в анекдоте: «На финско-китайской границе все спокойно». Не любил он подобные анекдоты, но, в общем-то, смешно. Не только песня, но и юмор помогают жить и строить…

– Что, бойцы, труханули? – крикнул он. – Все здесь? А ну, отзовитесь поименно!

Они неохотно выкрикивали свои фамилии. Лупенко, а также Лузин с Модяну тоже отошли. На китайском берегу продолжали постукивать автоматы, доносились лающие крики – китайцы радовались своей маленькой победе. Пограничники отползали, потом приподнялись, стали вламываться в кустарник.

Павла трясло от злости. Ну, и зачем здесь нужны пограничники, если они не могут достойно ответить? Он не имел права снимать пост, приказал Лупенко и Черемшину остаться, усилил заслон парой бойцов из прибывшей резервной группы и махнул рукой – все, домой. На этот раз бежать не было смысла, шли пешком, закуривали…

О случившемся немедленно доложили наверх. Других происшествий не было. Остаток ночи прошел спокойно. На острове тоже не стреляли, замерзшие бойцы несли службу. После рассвета их сменили. Потеплело, выглянуло солнышко.

Павел прибыл в штаб для отчета о прошедшем дежурстве. Из кабинета начальника заставы выскользнул бледный и смущенный лейтенант Морошко, облегченно перевел дыхание.

– Тебя словно розгами наказывали, – подметил Котов. – У себя Иван Терентьевич?

– У себя, – буркнул Морошко. – Только не в себе. Орет на всех и фикус матом поливает.

Последнее слово по телефону было не совсем цензурное. Капитан Стрельцов бросил трубку и исподлобья уставился на лейтенанта.

– Мне позднее зайти? – осторожно спросил Котов.

– Ладно, вползай, – поморщился Стрельцов, выскочил из-за стола и начал мерить шагами комнату. – Можешь не докладывать, я все знаю. Вели себя грамотно, молодцы, все живы, на провокацию не поддались. Теперь ты, лейтенант, обстрелянный гусь и тертый калач. На этом хорошие новости исчерпываются. Поступил приказ отвести пограничников с острова.

– Да ну, – не поверил Павел. – Почему? Свято место пусто не бывает…

– Приказ не из погранотряда и даже не из штаба пограничного округа, – отрезал Стрельцов. – О случившемся сообщили на самый верх, оттуда и пришло распоряжение отвести пограничников.

– Ну, если так… – Павел замялся. – Им, конечно, виднее… Стреляли конкретно на поражение, товарищ капитан. Мы еле увернулись. Сначала дефилировали вокруг острова, потом ушли к себе, дождались, пока к пограничникам прибудет подкрепление с офицером, и открыли плотный огонь. Это уже не похоже на провокацию…

– Тем не менее это провокация, – отрезал Стрельцов. – Разведка боем, так сказать. Теперь им ничто не мешает усугубить это дело, подтянуть людей, вторгнуться на остров, разбить там палаточный лагерь… Очень скоро они поймут, что мы оголили территорию.

– Но это будет явное нарушение границы.

– А когда их это останавливало? Но если есть такой приказ, то я должен подчиняться. Возможно, мы что-то не понимаем в большой политике. На самом верху принимаются только взвешенные коллегиальные решения… Будем ждать разъяснений и надеяться на лучшее. Продолжайте нести службу, Павел Константинович, для вас ровным счетом ничего не меняется. Завтра в 9 утра ждем вас на заставе, в 14.00 инструктаж, в 18.00 заступаете на суточное дежурство по заставе. В вашем ведении караул – знамя, ГСМ, охрана периметра. Ночная жизнь, так сказать…

– Но как же… – Павел колебался.

– Все идет по плану, товарищ лейтенант, – нахмурился Стрельцов. – Есть приказ усилить бдительность и проявлять максимум осторожности. Войска пограничного округа приведены в повышенную боевую готовность. Мотоманевренная группа Уманского погранотряда в любую минуту готова выступить. Удачи.

Ночь выдалась бессонной, день – не лучше. Он пришел домой ни жив, ни мертв, ноги едва волочились. Настя прыгала вокруг него, помогала раздеваться, жалобно смотрела в глаза.

– Что там происходит? – бормотала она. – Нам снова такое рассказывают… Я всю ночь как на иголках провела, днем психовала, хотела уже в часть бежать… Потом Оксана рассказала – это женщина из второго подъезда, у нее муж тоже лейтенант, взводом командует… Фамилия такая странная – Мурашко или что-то в этом роде, – что муж забегал на обед, видел тебя в добром здравии… Я и не пошла, но все равно весь день нервничала…

– Вот и правильно, что не пошла, – похвалил Павел. Глаза слипались, он отключался. – Все нормально, дорогая, просто эти китайцы такие шебутные, неугомонные…

– Да ты просто овощ, – ужасалась Настя, таща его в комнату.

– Так точно, веселый овощ… – он нашел в себе силы чмокнуть ее в волосы.