Дамочка с фантазией

– Скорее дамский роман. Только финал в нем довольно печальный, а так хоть сериал снимай, честное слово! Она, эта женщина, «Марлен Дитрих», как вы ее называете, вышла замуж за одного человека. У нее уже был сын от первого брака, муж умер, она жила одна, а потом встретила того мужчину. Не знаю ни имени его, ни фамилии, ни кто он. Меня это и не интересовало. Что характерно, он тоже был вроде бы вдовец, но без детей. Они случайно познакомились и поженились. Но вы представляете, оказывается, ее первый муж был наркоман и жену тоже приохотил к наркотикам. Она это очень тщательно скрывала, но потом все вышло наружу. Что-то она там такое устроила, чуть ли не родного сына своего покушалась убить, ужас, да? До чего людей наркота доводит, просто представить страшно! И ее отправили в психушку. Муж ее навещал, видимо, крепко ее любил, но у нее очень тяжелый случай был. У этой женщины сестра была. Она вместе с мужем ходила в больницу, а потом, это Алеша уже стороной узнал, когда из психушки ушел, потом этот муж со своей ненормальной женой развелся и женился на ее сестре. Представляете? Ну конечно, мальчику нужна была мать…

– То есть он с «Марлен Дитрих» развелся, я так понимаю, а сына ей не оставил?

– Да. Он ребенка усыновил в свое время и бросить его не мог. Порядочный человек, побольше бы таких.

– Да, конечно… Хорошо, Алла Павловна, спасибо вам огромное. Не буду вас больше терзать вопросами, вам надо отдохнуть, да и мне пора. Извините…

– Не извиняйтесь. Хорошо, что вы пришли, мне и правда немного полегче стало. Всего вам хорошего. Если найдете, кто… кто с Алешей это сделал, вы мне скажете?

– Разумеется. Разумеется, найдем и скажем.

* * *

– Что ж они все не едут да не едут? – тоскливо пробормотала Валентина.

– Ничего, ничего, приедут, куда денутся! – успокаивающе молвил Залесский, обнимая жену за плечи. Она притулилась где-то у него под мышкой, вся сжавшись в комочек.

Никогда Долохов и вообразить не мог, что его высокая, статная, дерзко-независимая соседка способна уменьшиться до такой степени и выглядеть совершенно слабой и беспомощной. Сидевшая в другом углу огроменного дивана писательница Дмитриева казалась по сравнению с Валентиной подчеркнуто обособленной и эмансипированной. Долохов вспомнил, как обнимал ее, когда она была в одном только полотенце, – и насупился. Тогда обнять ее было возможно и даже естественно. Теперь он на такой подвиг не отважился бы. Оделась в свои джинсы и эту кофту – словно в броню. Вжикнула «молниями» – будто латы застегнула! А не правы ли те, кто говорит, что всякая сильная женщина только и ждет того, с кем рядом сможет быть слабой?..

Он с сожалением вздохнул. Видать, не всякая! Не похоже, чтобы эта Алена кого-то подобного ждала.

А на Валентину такое удручающее впечатление произвело то, что ей пришлось сделать перевязку Ирине Пластовой. Долохов и Залесский еле удерживали раненую с двух сторон: казалось, что ей просто не терпелось истечь кровью! А уж какие словечки слетали с ее губ… Кончилось все тем, что Долохову пришлось достать шприц. Один он уже израсходовал на Ларису. Теперь свою дозу получила Ирина. После того, как она утихла, ее, связав по рукам и ногам, отправили в компанию к сестрице.

– Что ты ей вколол? – опасливо спросила Валентина.

– Не волнуйся, это просто сильное снотворное моментального действия, – пояснил Долохов.