Дамочка с фантазией

– Ты про эту кудлатую, в серых клешах спрашиваешь? – спросил Максим, и у Валентины просто-таки упало сердце: у привезенной ночью женщины и в самом деле были серые расклешенные брюки, ну а спутанные волосы вполне можно было назвать кудлатыми. Неужели это ее выпустил Максим из квартиры?! – Ну и девочку ты себе завел! Заполошная какая-то.

«Ничего себе, девочка! – мысленно фыркнула Валентина. – Да она небось моя ровесница! Вот мужики, у них глаза разнофокусные, что ли? Тот пожарник меня бабкой обозвал, этот придурок мою ровесницу девочкой считает. Где логика вообще?!»

Но на всякий случай она стащила с плеч серый оренбургский платок. Уже жарко! Хватит греться под этой рухлядью. Как женщина одета, столько ей и лет, старая истина. Укутаешься в платок – ты бабушка. Нацепишь клеш – ну просто девочка!

Учтем на будущее.

– А ты каким образом с ней познакомился? – спросил Долохов, напряженно глядя на Максима.

Тот вздохнул:

– Нечаянно. Я тебе кое-что раздобыл.

– Раздобыл? А что именно? Давай скорей!

– Погоди, – нерешительно пробормотал Максим, выбираясь наконец-то из-под стола. – Сейчас все расскажу. Ну вот, значит, раздобыл я эту штуку. Звонил, звонил, мобильник отключен, тут у тебя никто трубку не брал, даже автоответчик не врубался.

Долохов, ни слова не говоря, подошел к телефону и нажал на какую-то клавишу. Вспыхнул красный огонечек, означающий, как было известно Валентине, что включился автоответчик.

– Вот видишь, – вредным голосом сказал Максим, – был бы он с самого начала включен, ничего бы ужасного не произошло.

– Да неужели? – хмыкнул Долохов. – Ладно, давай лапшу мне на уши не вешай. Рассказывай, что дальше было.

– В конце концов я понял, что не могу дозвониться, подумал, что это как раз такой экстренный случай, для которого ты мне ключ дал запасной, – и решил тебе сам эту штуку отвезти. А то мне на поминки надо, я и так уже опаздываю.

«Еще одни поминки!» – с тоской подумала Вален-тина.

– Ну так вот, – мямлил Максим, исподтишка поглядывая на лицо Долохова, которое постепенно принимало угрюмое выражение. – Пришел, открыл своим ключом, смотрю, вон тут сидит она – в этих своих клешах. Привет, говорю, ты что тут делаешь, Долохова ждешь, что ли? Она глазками морг-морг, потом говорит: ну да. А это что, спрашиваю, глядя вот на эту кучу барахла, – Максим указал на газеты и тазик с водой. – А это, говорит она, меня Долохов попросил окошки помыть. Какой дурак, говорю, в такую холодрыгу окна моет? Она отвечает: никто, кроме Долохова. Ну ладно, думаю, какая мне разница? А когда он будет, Долохов, спрашиваю. Да не знаю, отвечает она, может, к вечеру. А ты его дождешься? Видимо, да, говорит она. Тогда вот что, говорю я: возьми этот конверт и передай ему. И скажи, что это очень важно. Поняла? А чего тут не понять, отвечает она, только ты конвертик лучше положи вон туда, а я пока начну окна мыть. Я положил конверт на стол и говорю: ну, я почапал, у меня дела. А она мне: желаю успеха! Выхожу в прихожую, открываю дверь, и тут она подскакивает: нет, говорит, не буду я окна мыть, и правда холодрыга, и вообще мне домой пора. А конверт твой на столе лежит, Долохов его возьмет. Я подумал: и в самом деле, ну куда он денется, конверт? А я спешил… – падающим голосом закончил Максим, не без испуга вглядываясь в лицо Долохова.

Если бы можно было эмоции, на нем отражающиеся, выразить в цвете, то они были бы темно-темно-серыми. В магазинах одежды это называется цветом мокрого асфальта.

– То есть она ушла, эта женщина? – произнес Долохов каменным голосом.

– Ага, – робко кивнул Максим.

– И ты ушел?

– Ну да.

– А почему снова здесь оказался?

– Ну, я уже говорил тете Вале, – промямлил Максим. – Увидел пожарные машины – и как-то тревожно стало.

– А кстати, что тут происходило? – взглянул на Валентину Долохов. – Где-то был пожар? К кому они приезжали?

– К нам, – не без дрожи в голосе проговорила Валентина.

– К вам?! Что, Анечка утюг не выключила?!

– Да нет, не к нам домой, – почему-то дрожа еще сильней, пояснила Валентина. – Сюда. Ну, в твою квартиру. Отсюда поступил вызов: дескать, пожар. Звонила какая-то женщина, в полной истерике. Адрес не назвала, трубку бросила, но они по определителю номера адрес вычислили. Приехали, а тут я, больше никого. Я как раз только-только пришла, я на похоронах была после приема, а Валька чуть раньше ушел, ему на работу срочно понадобилось…

– И ты на похоронах?! – воскликнул Долохов. – Вы что, сговорились с Максом? То есть получается, она одна тут оставалась?

– Ну да… – пробормотала Валентина. – Некоторое время. Недолго, совсем недолго…

– Ничего, – протянул Долохов. – Ей этого вполне хватило, честное слово. Она это время с пользой провела, придумала, как смыться. Ох, союзнички… Спасибо вам! Большое спасибо!

Последние слова он рявкнул в лицо Максу так свирепо, что тот отшатнулся.

– Ну и чего ты на меня рычишь? – спросил с обидой парень. – Я для тебя такую ценнейшую штуку нашел, а ты, вместо того чтобы спасибо сказать…