Дамские пальчики

Этот скромный, нерешительный, не уверенный в себе человек казался мне искренним. Но Моррисон был умен. А если предположить, что он блестяще играет свою роль?

Но что заставляло его делать это? Ненависть? Я этого не знал. Мне необходимо было поговорить с человеком посторонним, не имевшим личных отношений ни с Хенли, ни с Лайонс. Его точка зрения была бы для меня полезной.

— Что предприняла администрация клиники в связи с этим делом?

— Насколько мне известно, ничего.

— С кем я мог бы поговорить на эту тему?

— Лучше всего обратиться к Берману.

— К Берману? Это директор?

Моррисон кивнул головой:

— Идите по коридору, в конце сверните направо и поднимитесь этажом выше. Там вы найдете кабинет, просторный, как Тадж-Махал. Это как раз и будет маленький, убогий кабинет Бермана.

Мне показалось, что Моррисон недолюбливает Бермана, и я сразу понял почему.

В приемной я увидел секретаршу, погруженную в чтение журнала «Вог».

— Добрый день, — сказал я.

Она глянула на меня поверх журнала, раскрытого на странице с фотографиями бракосочетания принца и принцессы Кресс фон Кренштейн.

— Да? — сказала она.

Ни «слушаю вас», ни «здравствуйте». Я никогда не расходую сил на возмущение грубостью служащих, потому что чаще всего их поведение зависит от хозяина. У меня появилась уверенность, что ее шеф мне не понравится.

— Добрый день, — сказал я любезно.

— Да? — повторила она раздраженно.

— Добрый день.

Я решил быть любезным до конца, нравилось ей это или нет.

— Вы что, издеваетесь надо мной? Я же вас спросила, чего вы хотите.

К тому же она оказалась полной идиоткой. Что ж, еще один минус доктору Берману. Я прекратил игру:

— Скажите доктору Берману, что с ним хочет поговорить инспектор полиции.

В ней вдруг проснулось раболепство. Еще один минус. Она даже не удосужилась потребовать у меня служебное удостоверение.

— Хорошо, господин инспектор. Я его немедленно предупрежу, господин инспектор.

«Господины» посыпались, как из рога изобилия. Она пригласила меня войти.

— Добрый день, — сказал я, проходя мимо нее.

Она широко открыла рот от удивления и пробормотала:

— Добрый день.

Ученье давалось ей с трудом.

Обстановка в кабинете Бермана была роскошной, но сомнительного вкуса. На стене висела огромных размеров отвратительная картина, на которой красовались две широкие черные линии на белом фоне. Зеленого цвета палас, должно быть прекрасно впитывавший всю грязь и пыль, покрывал пол. В углу я увидел телевизор, радио, проигрыватель, магнитофон. Все это украшали французские медные безделушки. Люстра в стиле модерн была подвешена над четырехметровым диваном. Потолок задрапирован тканью цвета кофе с молоком.

Берман поднялся мне навстречу. Это был высокий мужчина, расплывшийся от жира. Он носил серый костюм в полоску, по всей вероятности от Найза. Триста долларов. Костюм великолепно скрывал все недостатки его фигуры: тяжелый зад, чересчур широкие бедра, узкие плечи. В общем, костюмчик стоил заплаченных денег.

Директор наградил меня горячим рукопожатием.

— Рад вас видеть, господин инспектор, — сказал он. Я не ответил. Инспектор полиции, желающий видеть директора больницы, на мой взгляд, не может прийти с хорошими новостями. Чему же тогда радоваться? Да, этот парень неплохо разбирался в крепких и искренних рукопожатиях. А почему бы и нет? Ведь он уже не занимался непосредственно медициной. Его роль состояла в том, чтобы вытянуть как можно больше денег у того, у кого их много. Его роль состояла в том, чтобы нравиться другим. Но мне он никогда не понравится. У меня слишком сильно развит критический взгляд на вещи.

Я показал ему свое удостоверение.

— Нам хотелось бы получить некоторые сведения, — сказал я.

По моему тону можно было предположить все что угодно. Например, что речь идет о мошенничестве или о жалобах пациентов.

В общем, я заваривал новую кашу.

— Да, — сказал он, — да-да.

Мне показалось, что он нервничает и чувствует себя не в своей тарелке. Наверняка он обделывал какие-нибудь делишки помимо своей основной деятельности. Например, посылал муниципальную скорую помощь по частным вызовам в любые районы города по пятьдесят долларов за ездку — десять долларов водителю, остальное себе.

— К нам поступили жалобы по поводу чрезмерных гонораров, — сказал я. — Позвольте присесть?

— Да-да, конечно.

С него быстро слетела показная галантность.

— Мы не хотели бы знакомить прессу с этим делом, — продолжал я. — Ведь немалая часть ваших доходов поступает от муниципалитета. Так что мы тоже несем некоторую долю ответственности.

— Да-да.

— Прежде чем начать действовать, нам хотелось бы выяснить, какие меры для пресечения подобной деятельности были предприняты вами. Нам не хотелось бы подвергать конфискации истории болезней и ваши отчетные документы и начинать официальное следствие. Полагаю, вы этого тоже не желаете. — В моем голосе чувствовалось неподдельное сочувствие доктору Берману.

Он побледнел:

— Нет, конечно, нет. Это обеспокоило бы наших клиентов.

И тебя тоже, проходимец. Даю голову на отсечение, что если как следует покопаться в документах, то всплывет немало сомнительных делишек.