Дамские пальчики

Первой оказалась верфь «Марин Перкинс». Нам пришлось преодолеть живую изгородь из лилий, прежде чем мы попали на территорию верфи. Я наполнил легкие свежим соленым воздухом. На полуразбитом ящике сидел сурового вида загорелый старик в бейсбольной каскетке. Насвистывая, он полировал корпус судна. Несколько яхт покоились на стапелях. На земле то тут, то там виднелись отслужившие свой срок винты, сквозь которые уже проросла трава. Воздух был напитан запахом лака, слышался шум волн, бьющихся о стойки причала. Повсюду валялись обрывки цепей, ароматная стружка. Узкий канал был забит суденышками, над которыми с криком кружили чайки. Я захватил в пригоршню стружку и с удовольствием вдохнул ее свежесть. Солнце поливало пристань жаркими лучами.

Я мог бы провести весь день, созерцая местные прелести.

— Вы когда-нибудь ходили на яхте? — спросила герцогиня.

— Нет.

— Я научу вас этому.

Пропустив мимо ушей слова герцогини, я направился к старику.

— Добрый день, — сказал я. — Могу я спросить вас кое о чем?

— Возможно, — откликнулся он с осторожностью оборванца из бедных кварталов.

— Я ищу яхту «Радость».

— Хмм… — Лицо его оставалось бесстрастным. — Вы приятель доктора?

— Нет.

Он расслабился:

— Может быть, вы желаете купить яхту?

— Нет.

Он глянул на меня своим острым глазом.

— Да, — согласился он, — вы не похожи на покупателя.

— Это почему же?

— На ваших руках нет мозолей. Кожа ваша бледна, и нос не шелушится. Вы тут любовались всем этим старым хламом, обрывками ржавых цепей, гнилыми деревяшками… Человек, разбирающийся в нашем деле, никогда не обратит внимания на подобный мусор.

Классный оказался старикан.

— Впрочем, я знаю — вы сыщик.

— Почему вы так думаете? — спросил я, уже по-настоящему заинтересованный.

— Потому что, когда вы наклонились за стружкой, я заметил кобуру под вашим пиджаком, вам бы выбирать для костюмов материальчик потолще.

— Вы Перкинс?

— Ну что вы! Просто иногда ему помогаю, когда он слишком занят. Раньше я командовал тральщиком, ходившим здесь от Стонингтона, но потом сильно повредил ногу и вынужден был оставить дело. Я думаю, вы знаете, кто такой Хенли.

— Более или менее.

— Он приходил сюда один раз. Ему нужен был стаксель. Он собирался идти на яхте в Антигуа в сентябре. А знаете, что это такое?

— Нет, не знаю.

— В это время там сезон тайфунов. И кроме того, неспокойные воды у мыса Гаттерас. Зная об этом, он нанял тут двух придурков и отплыл.

— Но ведь он выкрутился?

— Да, конечно, он вернулся. В Антигуа он потерял мачту, и ему пришлось ставить новую на верфи Нельсона. Я бы сильно удивился, если бы это послужило ему уроком. Он относится к людям, которым что в лоб, что по лбу. Я вам уже говорил — он приходил за стакселем. В тот день шел дождь. Уолтер, Уолтер Перкинс, четвертый в семействе Перкинсов, просил меня продать его подержанный стаксель, который хранился в нашем ангаре. Отличный был парус, Уолтер сам его шил из дакрона. Подержанный, конечно, но как новый. Хенли осмотрел его, скорчил рожу, как будто я предложил ему парашу, и спросил о цене. Я сказал: «Половина цены». Он ответил, что парус был в употреблении. Именно поэтому, объяснил я, мы и просим половину цены. Конечно, вы ничего не смыслите в парусах, но я вам скажу, что половина цены — это удачная сделка.

Хенли предложил четверть цены. «Послушай, костоправ, — сказал я ему, — это разумная цена». Подобные типы не любят, когда их называют костоправами. «Цена вполне разумная — хотите берите, хотите нет». Тогда он взял стаксель и выбросил его в окно, прямо в грязь. Другими словами, мне нужно было его высушить, как следует вымыть и просушить, чтобы он не покрылся плесенью. Я сказал ему: «Плевать я хотел, что вы доктор. Идите и подберите парус, черт бы вас побрал». А он мне ответил: «Если бы ты не был стариком и был повыше ростом, я бы разбил тебе морду». Тогда я ему выдал: «Попробуй только, собачий ты сын, говнюк!» С тем он и ушел. Так вот, его приятель не может быть моим приятелем. Вы ищете «Радость» — она на верфи Себана Симпсона, метров четыреста дальше.

— Благодарю вас.

Мы пожали друг другу руки. Я понял, что значит мозолистая рука.

— Как вас зовут?

— Пабло Санчес.

Он улыбнулся:

— А меня Сэм Уэллес.

Я сел в машину. Герцогиня уселась рядом.

— Одна из причин, по которым я люблю ходить на яхте, — сказала она, — это то, что между двумя рюмками вина встречаешь таких людей, как Уэллес.

Мы подъехали к верфи Симпсона. Там царила деловая и немного праздничная атмосфера. Я застал Севана Симпсона сидящим за круглым столом в комнатке, расположенной в ветхом домишке, построенном прямо на пристани. Это был толстый человек. Его живот тяжелой двойной складкой нависал над коленями. Вентилятор вяло поскрипывал на краю стола.

Я вошел в комнату и спросил:

— Господин Симпсон?

— Мммм…

Он не любил рисковать.

— Уэллес сказал мне…

— Сэм предупредил меня, что вы полицейский из Нью-Йорка, который разыскивает доктора Хенли.

— Да.

— И я не обязан говорить с вами, если я этого не захочу.

— Именно так.

— Хорошо. Могу я посмотреть ваши документы?