Дамские пальчики

Если бы кто-нибудь удосужился проверить соблюдение всех правил гигиены и противопожарной безопасности, установленных в городе Нью-Йорке, то пришлось бы закрыть девяносто процентов ресторанов.

— Сколько у вас урн?

— Все здесь, пять штук, — ответил Бруно, пребывавший на грани отчаяния.

— Пять?

Я нахмурился и черкнул несколько слов в записной книжке. Обмерил вытяжку, подвешенную над плитой. Бруно начало трясти. Я, конечно, не имел никакого представления обо всех этих правилах, но любого владельца ресторана можно довести до нервного потрясения, производя замеры и с серьезным видом записывая цифры в блокнот.

— Бруно?

— Да, мистер Санчес?

— Я уже обнаружил четыре серьезных нарушения. Я прекрасно понимаю, что вы управляете вполне солидным заведением, и было бы жаль, если бы его пришлось закрыть.

— Мистер Санчес…

Я поднял руку, требуя внимания:

— Я могу вызвать инспектора по гигиене, который приедет сюда через три четверти часа. Еще меньше времени мне потребуется, чтобы пригласить пожарного инспектора. И мы будем вынуждены закрыть ваш ресторан по причине повышенной пожароопасности и невыполнения требований гигиены. Вы понимаете это?

Судя по выражению лица, он это понимал. Хорошо, что он оставил свою прежнюю профессию. В данной ситуации, когда у него была причина возненавидеть меня, я бы не хотел повстречаться с ним в каком-нибудь темном переулке.

— Да, я понимаю, что вы можете заставить меня прикрыть лавочку, но Луиджи настоящий…

— Знаю, но я тоже настоящий детектив. И мне не доставит никакого удовольствия будить его завтра в одиннадцать часов и прямо в шелковой пижаме, тепленького…

Бруно улыбнулся:

— Откуда вы знаете, что у него есть шелковая пижама?

— Все герцоги носят шелковые пижамы. Так вот, когда я доставлю его в комиссариат, я вынужден буду обойтись с ним довольно грубо. Это ему не понравится. А вы можете облегчить ему жизнь. Сейчас я вернусь в зал и примусь за свой великолепный бифштекс, а вы пока поразмышляйте над моим предложением.

Я вернулся к своему столику. Классный пианист наигрывал мелодию Гершвина. Бифштекс был сантиметров шесть толщиной и такой нежный, что его можно было есть ложкой. У Бруно было шикарное заведение, и мне стало стыдно, что я так беспардонно облазил всю кухню с линейкой и запудрил ему мозги всякими небылицами.

Девица за соседним столиком продолжала строить мне глазки, когда ее кавалер отворачивался. Надо сказать, у нее была чудная фигурка, и, если бы не работа, я бы подарил доллар бабульке, дежурившей в дамской комнате, чтобы она ей передала от меня послание.

Я расправился уже с половиной бифштекса, когда к столику подошел Луиджи.

На его щеках горело по маленькому красному фонарику.

— Садитесь.

— Спасибо, предпочитаю стоять, — ответил он, глядя поверх моей головы.

Я пожал плечами. Он был из тех, кто плохо усваивает уроки.

— Они заходили сюда один-два раза в неделю. Она цеплялась за него обеими руками, а он снисходительно позволял ей это. Безумно влюбленная женщина. Это было заметно, весь ее вид говорил об этом. Мы хорошо помним эту парочку, потому что они всегда оставляли слишком скромные чаевые, как большинство богатых людей, считающих, что деньги не растут на деревьях. Она иногда просила его оставить больше, много говорила, не сводила с него глаз. А он на нее не обращал внимания, зевал, разглядывал других женщин. Он смертельно скучал, не слушал ее. Что касается меня, когда женщина мне надоедает, я бросаю ее, пфф-ф-т — все кончено! Но у них это тянулось до того скандала прошлой осенью.

О чем мне и рассказал Моррисон.

— Она обвинила его в том, что он встречается с другими женщинами. Он не отрицал. Она была под хмельком. Начала кричать на него. Это было похоже на истерику. Тогда он дал ей пощечину. Она так и застыла с ошалелым видом. Он встал и вышел. Через пару минут она, ни слова не говоря, последовала за ним. Их не было видно в течение всей зимы. И вот, кажется в марте, они вновь появились. Заходили два-три раза в месяц. Все было по-прежнему. Только у нее появилось кольцо — на правой руке.

— Вы уверены, что на правой?

— Да. Абсолютно уверен. Метрдотели замечают такие вещи. Это наша работа. Как и детективов, нас интересует все, что в цивилизованных странах называют личными делами.

Я пропустил его намек мимо ушей. Бруно, должно быть, здорово намылил ему шею во время их беседы на кухне.

— Это было любопытно, — продолжал он. — Не то, что она носила кольцо на правой руке, а то, что она вообще его носила. Они не были похожи на супружескую пару. Некоторое время они не заглядывали к нам. И вот, дней десять назад, вновь появились. Но теперь кольцо у нее было уже на левой руке, и очень широкое. — Это утверждение не вызывало у меня сомнений. — Я подумал, что какой-нибудь мужчина пытался с ней флиртовать и она хотела дать ему понять, что не свободна. Но это только мои предположения.

— Это все? — спросил я вежливо, не надеясь услышать ничего нового. Он подтвердил все, о чем рассказал Моррисон.

— Да. Была еще одна ссора.