Дамы из Грейс-Адьё и другие истории

– Но ты не ответил! – вскричал углежог. – Ты должен покарать этого негодяя, моего врага!

Тут святой Кентигерн наморщил брови и принялся втолковывать бедняку, что надо прощать врагов и подставлять другую щеку.

Однако углежог не привык к христианскому всепрощению и привыкать не собирался.

– Бленкатра его задави! – воинственно ревел он, потрясая кулаками. (Бленкатрой звалась небольшая гора чуть севернее Гриздейла.)

– Пожалуй, обойдемся, – тактично отказался святой. – Горы не в моей власти. Но, если я не ослышался, твой недруг – охотник? Быть может, если он вернется с пустой сумой, это научит его хоть отчасти уважать ближнего?

Стоило святому Кентигерну так сказать, и Джон Аскгласс (который все еще охотился) свалился с лошади и угодил в ров с камнями. Он хотел выбраться, но не смог, как если бы его удерживала некая таинственная сила; попытался применить магию, но и это не помогло. Английские скалы и земля уважали Джона Аскгласса и охотно ему повиновались, однако неведомую силу, похоже, чтили еще больше.

Король просидел во рву целый день и всю ночь, на заре странная сила вдруг отпустила его – совершенно продрогшего, вымокшего и несчастного. Он выбрался на пригорок, нашел коня и поскакал к себе в замок, в Карлайл.

– Где вы были? – спросил Вильям Ланчестер. – Мы ждали вас вчера к вечеру.

Джон Аскгласс решил не распространяться о том, что его превзошел неизвестный чародей, поэтому, на мгновение задумавшись, ответил:

– Во Франции.

– Во Франции?! – поразился Вильям Ланчестер. – И вы были у короля? Что он сказал? Не думают ли они снова на нас напасть?

Джон Аскгласс произнес несколько расплывчатых, туманных и загадочных фраз – словом, таких, какие можно ожидать от волшебника, – и удалился в свои покои, где тотчас сел на пол перед серебряным блюдом с водой. Там он обратился к важным особам (как то: западному ветру и звездам) и попросил рассказать, кто загнал его в ров. В блюде возник силуэт углежога.

Джон Аскгласс велел подать коня и свору собак, после чего поскакал прямиком на поляну.

Тем временем углежог поджарил часть сыра, которым снабдил его монах, и отправился поискать Уголька, ибо поросенок ничего так не любил, как жареный сыр.

В его отсутствие появился Джон Аскгласс со своей сворой. Он обошел всю поляну, пытаясь понять ход событий и гадая, почему столь могучий и опасный чародей живет в убогом шалаше и жжет уголь. Но тут его взгляд упал на жареный сыр. Мало кто может устоять перед таким искушением, и короли здесь не разнятся с углежогами. Джон Аскгласс рассудил так: раз ему принадлежит вся Камбрия, то и лес этот – его собственность, а значит, и сыр – тоже. Поэтому он сел и умял его без остатка, а закончив, дал собакам облизать себе пальцы.

Тут-то и вернулся углежог. Посмотрел он на Джона Аскгласса, на пустую подложку из листьев, где лежал сыр, да как закричит:

– Опять ты? Взял и оставил меня без ужина!

Углежог подскочил к Джону Аскглассу и сгреб его за грудки.

– Что я тебе сделал? Отвечай!

Джон Аскгласс не произнес ни слова (видимо, чувствуя некоторую шаткость своего положения). Он высвободился из углежоговой хватки, сел на коня и ускакал прочь.

Углежог снова пошел в аббатство Фернесс.

– Этот злодей опять явился ко мне и съел весь мой сыр! – пожаловался он елемозинарию.

Тот покачал головой, сокрушаясь о греховности мира сего.

– Возьми еще, – предложил он бедняку. – Может, хлеба в придачу?

– Какой святой отвечает за сыр? – не унимался углежог.

– Святая Бригитта{34}, – ответил монах после минутного раздумья.

– И где же мне найти ее милость?

– В Бекермете есть посвященный ей храм. – Елемозинарий указал на дорогу, которой было удобнее всего туда добраться.

Итак, углежог пришел в Бекермет, а найдя церковь, принялся бряцать алтарной утварью и голосить, пока святая Бригитта не выглянула с небес и не спросила с тревогой, чем может служить.

Углежог долго и подробно описывал вред, нанесенный его молчаливым врагом.

Святая Бригитта сказала, что ей очень жаль это слышать.

– Мне кажется, тебе лучше обратиться к кому-нибудь другому. Я покровительствую молочницам и сыроварам, помогаю маслу взбиваться и сырам зреть. Если их съедают не те, кому положено, тут уж я ничего не могу поделать. Ворами и украденной собственностью заведует святой Николай{35}. А еще есть святой Александр Команский, который любит углежогов{36}. Может быть, – с надеждой произнесла она, – ты помолишься им?

Углежог не пожелал обращаться к упомянутым особам.

– Грязные, оборванные бедняки вроде меня – ваша особая забота! – нажимал он. – Сотвори чудо!

– А что, если человек этот вовсе не желал оскорбить тебя молчанием? – заметила святая Бригитта. – Не думал ли ты, что он может быть немым?

– Вот и нет! Он говорил со своими собаками, и те виляли хвостом, слыша хозяйский голос. Святая, принимайся за дело! Обрушь Бленкатру ему на голову!

Святая Бригитта вздохнула:

– Нет, этого мы не допустим. Но раз он похитил твой ужин, его следует проучить. Небольшой урок ему не повредит. Совсем маленький.