Дамы тайного цирка

Как может человек вернуться к нормальной жизни после всего, что случилось? Теперь, когда Лара знала, что в ней течёт кровь демона, какой могла быть для неё нормальная жизнь? Так Лара обнаружила, что просто движется день за днём, как ходячий мертвец. Первое лето было самым тяжёлым. Она сидела в поле и ждала его. Только он мог это исправить. Щурясь на солнце, Лара желала, чтобы он пришёл. Разве она была лишь сосудом для Сесиль? Когда он так и не появился, она подумала, что получила ответ.

Тем не менее Лара отказывалась принимать вещи такими, как они были, и продолжала практиковаться: запускать машины, запирать двери, открывать ящики, гасить уличные фонари, крутить пластинки, пока магия не стала для неё такой же привычной, как дыхание. Её мать отвернулась от заклинаний, но Лара поняла, что сама она не хочет поступить так же. Это было таким же её свойством, как светлые волосы. Она почувствовала струящуюся по её жилам магию, прыгнув с трапеции, – и в этом была невероятная свобода, какой она не ощущала никогда в жизни. Когда Лара пыталась всё рассказать Бену, она обнаружила, что невозможно описать словами Главную Аллею, карусель, арену. Да, это был Ад, но такой захватывающий и причудливый. И разве она сама была сделана не из того же теста?

Всё, что Бен, по его мнению, знал, также было поставлено под сомнение. Они оба неловко кружили друг вокруг друга год, тяжело переживая свою боль, как солдаты, вернувшиеся с войны. По тому, как Бен колебался, Лара понимала, что его беспокоит пустота, оставшаяся в их жизнях после Тодда, Марлы, Одри – даже Питера Бомонта, потому что в конце концов она рассказала ему и о Питере. Их пара сложилась из отсутствия остальных. Хотя Бен никогда не говорил об этом вслух, Лара думала, что он переживает, будто тех, кто остался, включая его, не хватит, чтобы заполнить эту пустоту. И временами он не ошибался. Лара чувствовала себя горой, склон которой сформировался из-за схода ледника. Ледник прокатился вниз, оставив за собой глубокие шрамы рельефа. Но в этой истории были и прекрасные моменты. Они с Беном остались в этом всём вместе, глубоко укоренившись. Сперва бывали моменты, когда Лара была уверена, что тяжесть пережитого развалит их отношения, но этого не случилось. Бен был настоящим подарком среди этой большой беды, но, увы, одного без другого не бывает. И Лара решила, что на ней род прервётся. У неё не будет детей. Хотя Бен уверял её, что всё понимает, она волновалась, что он будет сожалеть об этом решении. С другой стороны, его женой была столетняя демон-полукровка, так что и для него понимание нормального тоже изменилось. Она вспомнила слова Сесиль: «Даже то, что мы здесь, – большая удача. Каждый день счастья – это уже больше, чем нам было отпущено».

Если бы Тодд появился в тот день два года назад, она была бы другим человеком. Она вспоминала себя – наивную, глупенькую, как она стояла перед зеркалом и колдовала над свадебным платьем. Та Лара пребывала в неведении обо всём – о своей семье и магии. Мать сослужила им обеим дурную службу, прячась от этого в желании сделать их обыкновенными. Одри слишком сильно цеплялась за ценность смертной жизни, но Лара сомневалась, что лично она об этом просила. Она стремилась получить ответы, которых Одри не хотела знать, но все они не стоили главнейшей жертвы её матери. О, как она скучала по матери. Потерять Одри оказалось гораздо разрушительнее, чем потерять Тодда.

Печаль, должно быть, могла распространяться, как болезнь, поскольку тем утром Лара получила имейл от Барроу.

Ларе:

Надеюсь, у вас всё хорошо, друг мой. Вчера днём я посетил музей Орсэ. Они перенесли наши две картины на второй этаж, прямо над скульптурами. Я вечно буду благодарен вам за то, что вы предоставили «Сильви на скакуне» для показа в рамках специальной выставки и за ваше щедрое пожертвование музею после торгов на аукционе Сотбис.

Иногда в обед я сижу перед нашими картинами. Я знаю, что они висят на стене в значительной степени благодаря нашей вере и тем жертвам, на которые пошли мы оба.

Я признаюсь, что вынужден вспоминать, почему меня впервые привлекла тайна Жака Мурье и Эмиля Жиру и эта увлекательная байка о фантастическом цирке. Однажды вы задали мне этот вопрос, и я сказал вам, что меня потянуло к этому ради науки. В тот момент я верил, что это правдивый ответ. Сейчас в мире искусства я знаменит, а вы богаты, но я боюсь, что цена для нас была слишком высока. Я любил саму эту тайну. Но тайны – легенды – Тайного Цирка для меня больше нет. Всё, через что мы прошли, привело нас сюда – к скучно-бежевой стене музея.

Как я надеялся, что людям будут интересны эти картины!

Вчера днём, пока я ел свой сэндвич, скучающие подростки в наушниках шлёпали мимо, как утки, в окружении кислолицых экскурсоводов. Одна группа показала на наш диптих, а потом имела наглость спросить, где выставлены картины обоих Моне.