Даниэль Друскат

«Ах, Розмари, ты тоже страдала из-за меня. Тогда я этого не понимал. Я верил в твою прекрасную душу, но ты покинула меня в несчастье. Я хотел крикнуть вслед: беги, беги, я не заплачу, однако промолчал. Я чувствовал утрату, знал, мне будет тебя не хватать, понимал, как тяжело оставаться одному. Что же делать? Сознаться во всем? Удрать на Запад? На это я был не способен. Тогда что же?»

Прислонившись к стволу липы, я посмотрел вверх на листву. Надо мной в освещенном луной ночном небе висело черное облако.

Высоко в кроне дерева, скрытые тьмой, торчали ветви, они достаточно крепки, чтобы выдержать человека, а веревка найдется. На рассвете люди заспешат на поля и увидят мой труп на дереве. Нет, даже в смерти я не видел выхода. Останутся те, кого я сделал бы еще несчастнее, чем был сам: Ирена, дочка. Мне не хотелось умирать, я хотел жить и работать, хотел загладить свою вину.

8. Все это произошло в один вечер: драка со Штефаном, шантаж Крюгера и уход Розмари. Возвращаясь ночью домой, Друскат увидел, что в окнах горит свет. Поспешно войдя в коридор, он открыл дверь на кухню и остановился как вкопанный, Ирена была не в постели, она сидела в плетеном кресле возле кухонного стола. Она была тщательно одета, словно ожидала гостей, даже волосы были уложены. Кротко улыбнувшись, Ирена легонько кивнула на Розмари. Та сидела на табуретке по другую сторону стола, держа на коленях сумочку. Она судорожно сжимала ее обеими руками, рядом на полу стоял чемодан. По-видимому, она собрала его в большой спешке, не мог же Друскат так долго простоять под деревом.

«Розмари собирается нас покинуть», — сказала Ирена.

Друскат молча кивнул и подошел ближе.

«Она хочет уйти сегодня ночью, — продолжала Ирена. — Она так пеклась обо мне, что я к этому привыкла. Без нее мне придется тяжело, но я не сержусь... Возможно, так будет лучше для нас троих, Даниэль».

Даниэлю хотелось поговорить с девушкой наедине, он хотел еще раз объяснить ей, что произошло. Она должна понять его, ее решение не может быть окончательным. Мысль о разлуке угнетала его, и он взглянул на Розмари, пытаясь дать ей знак, но та опустила глаза.

Тогда Друскат посмотрел на жену. Он никак не мог взять в толк, почему она сидела на кухне в столь поздний час. Только теперь он обратил внимание на ее праздничный наряд. Не в этом ли платье она танцевала на свадьбе у Штефана? Столько времени утекло после свадьбы, а платье все еще было ей впору. На нем даже красовалась гранатовая брошь, подарок Анны Прайбиш. Но почему она сидела здесь, точно собравшись на бал?

«Тебе нужно прилечь, Ирена», — сказал Друскат, удивляясь все больше и больше.

«Слишком уж долго я лежала, — ответила Ирена и добавила: — Заплати Розмари, что мы ей должны. Надеюсь, мелочиться не станешь. А ты, Розмари, не глупи, бери деньги, пригодятся на первое время».

Розмари взглянула на свои руки, все еще сжимавшие сумочку.

«Мне пора», — сказала она.

«Куда ты пойдешь, черт побери? — взорвался Друскат. — Куда идти среди ночи?»

«Я хочу уйти», — прошептала девушка.

Голос Ирены прозвучал повелительно:

«Заплати ей за месяц вперед!»

Друскат медленно направился к кухонному шкафу и долго вытаскивал шкатулку, в которой хранились деньги. Нехотя открыв ее, он повернулся к Розмари и Ирене. Он до сих пор не мог понять, что произошло с Иреной, что за странная перемена? Нет, она не бредила, как ему сперва показалось, взгляд ее был ясным, хотя тонкое лицо покрывала неестественная бледность. Руки ее судорожно сжимали подлокотники кресла, будто она силилась приподняться. Невероятно, но через несколько минут она действительно привстала. Это маленькое чудо она совершила из любви к нему, ей так хотелось помочь ему, так хотелось быть сильнее Розмари, что она отпугнула от себя смерть. Позднее врачи долго пытались найти объяснение этому явлению. Но в тот момент он всего этого не знал, он смотрел на нее, держа в руках шкатулку.

Даниэль находил в Ирене странную перемену, ему было даже немного не по себе, когда он смотрел на нее, на хозяйку дома, прямо, как свечка, сидящую в кресле и отдающую приказания.

Она требовала рассчитать Розмари, для него же это было самое страшное — платить любимой. Он взглянул на Ирену, затем — на Розмари: только бы не дошло до скандала, не надо сцен и, чего доброго, перепалки между женщинами. Ирена хотя и владела собой, но все-таки была обречена, ее волю следовало уважать. Потом он может выйти следом за Розмари, поговорить с ней. Нет, он не отпустит ее так, как раньше увольняли работниц. Видит бог, он ее любит, хотя ни разу не говорил об этом.

Друскат подошел к столу и на глазах у Розмари начал отсчитывать стомарковые бумажки. Ему казалось, что деньги обжигают пальцы. Как и просила Ирена, он не мелочился. Розмари пересчитала деньги и вернула лишние купюры.

«Я возьму только то, что мне причитается».

Ирена протянула Розмари обе руки и сказала:

«Будь счастлива. Ты упорная и добьешься всего, чего захочешь. Скоро забудешь о том, что тебя сейчас огорчает. Ты еще молода».

Розмари подошла к креслу Ирены и взяла ее за руки.