Даниил Галицкий

А о жалобе Владиславу сказал просто так, для острастки. Вспомнив об этом, Судислав ладонью коснулся лба. «Сказать Владиславу? Но как ты скажешь этому лютому, дикому кабану? Он ведь может и не поверить: расспросит Теодосия, а тот наговорит, что ему в голову взбредет. Опасный хлоп! Фу! — вздохнул Судислав. — Хорошо хоть, что Владислав далеко и не скоро появится: пока княгиня и Мирослав здесь, нет ему возврата в Галич. А когда удастся прогнать их?»

Подошел к двери, закрыл на крюк. Потом повернулся к иконостасу и едва успел один раз перекреститься, как в дверь кто-то постучал. Судислав не ответил, продолжал молиться. Губы задрожали, задергались щеки. — Проклятые хлопы, не дают побыть наедине с Богом!

У Судислава так уж заведено: никто не смеет тревожить его, когда он молится в светлице. Стук повторился. Видно, случилось что-то, раз так настойчиво лезут. В другое время Судислав ругался бы, но теперь нельзя — ночь. Да и неизвестно, кто просится. Отбросил крючок, толкнул дверь ногой — перед ним склонился слуга, бывший монах Онуфрий.

— Милостивый боярин, не гневайся на меня, в ворота кто-то стучит. Не пускал я, но он бесстыдными словесами хулить меня начал, говорил — власы на голове оборвет.

Судислав молча показал на одежду, и Онуфрий поспешно подал шапку и тулуп, открыл дверь на крыльцо. В сени влетел снег и ударил Судиславу в лицо. Он наклонился и шагнул на ступеньки. Ветер бесновался, как бешеный зверь, отгибал полы тулупа, срывал шапку. Судислав приблизился к воротам и приоткрыл задвижку глазка. Осторожно спросил:

— Кто?

К глазку не прислонялся, побаивался: если там лиходей, может ударить в лицо. Словно издалека, откуда-то из-под земли, долетел хриплый голос:

— Судислав, это я, открой.

Рука непроизвольно опустила задвижку, Судислав задрожал.

— Эй, Онуфрий, борзо открывай ворота! Кто там еще? Помогите!

Двое слуг, напрягаясь, долго вытаскивали дубовую балку, подпиравшую ворота. Заскрипела створка, и через порог едва не упал человек, закутанный сверх тулупа в медвежью шкуру. Он властным голосом прошипел:

— Да быстрее поворачивайтесь, хлопы, шире открывайте: саням нужно въехать! — И, оглянувшись, сказал кому-то: — Иди сюда, за мной.

Судислав, толкая слуг в спины, поклонился приезжему и снял шапку.

— Ты что? Не нужно! — пренебрежительно крикнул гость. — Еще застудишься. В светлице поздороваемся. А вы, собаки, скорее закрывайте! — набросился он на слуг, и те стали еще быстрее поворачиваться у тяжелых ворот.

Гость уверенно шагал по двору, он хорошо знал здесь каждую тропинку. В сенях долго сметал снег с медвежьих сапог, кашлял, ругал слугу за то, что тот медленно снимал тулуп, и наконец вошел в светлицу. Его сопровождал низенький человек, тоже одетый в тулуп.

— Ну, Судислав, теперь и поздороваться можно. А то додумался — на дворе, при всех, чтобы каждый хлоп узнал меня… А это знаешь кто? Это боярина Юрия сын, Владиславом называется.

Судислав угодливо суетился по светлице.

— Садитесь, дорогие гости! Откуда и куда вы едете?

— Какой ты вельми нетерпеливый! Сколько раз говорил тебе: никогда не кудыкай, а то накаркаешь! Ты лучше пойди во двор да прикажи хлопам держать язык за зубами — никто не должен знать, что у тебя гости. Ненадолго прибыл я сюда, снова поеду… Поеду, — заскрежетал он зубами, — но вернусь…

Пока Судислав выбегал во двор, гость снял с себя меховой охабень, расстегнул кольчугу, стянул с себя. Его спутник молча помогал ему.

Хозяин застал Владислава босым.

— Замерз! Еще никогда так не ездил. Мыслил, что уже и не доеду.

— А зачем в такую метель поехал, Владислав? Неужели…

Но гость не дал договорить, расхохотался.

— Люди молвили, что ты хитер, Судислав, а я вижу — ошибаются они. Да неужели поехал бы я к тебе в ясную погоду? Такая погода, как сегодня, только и по душе мне. Ни одной собаки нигде не встретил. Эх ты, хитрый лис! Да ты, как заяц, бежишь и не видишь куда! — хохотал гость, прислонясь спиной к печи.

Судислав еще больше растерялся. В присутствии Владислава Кормильчича он всегда чувствовал себя связанным, а тут еще и испугался: хотя бы никто не узнал о таком госте!

Молодой Владислав сидел молча, в разговор не вмешивался.

— Почему же ты не угощаешь? Гости замерзли, как собаки на реке, а ты бегаешь по светлице и ничего не подаешь… — недовольно отозвался Владислав Кормильчич.

Судислав выскочил в сени, а оттуда к жене. Она не спала. Ее разбирало любопытство: кто бы это мог в такую пору приехать? Но едва раскрыла рот, чтобы спросить у мужа, как он сердито перебил ее:

— Вставай, готовь ужин!

Возвратившись в светлицу, обескураженный Судислав уже не осмеливался расспрашивать гостя. Угнетали злость и зависть: ну почему этот чванливый Владислав так гоняет его, словно своего хлопа? Задержавшись в сенях, Судислав сорвал свою злость на мальчике-слуге — толкнул его так, что тот ударился головой о стену и упал без сознания.

А гость тем временем подставил стульчик, положил на него ноги и грел их у горячей печки. Он сидел и кряхтел от удовольствия, наблюдая, как хозяин доставал корчагу с медом.