Дансон с нечистым, или Дьявольское рондо

В ходе завязавшейся беседа Сергей приложил вое усилия, чтобы заинтересовать молодых людей. Это било не так уж трудно, поскольку он отлично помнил, что именно представляло для них тогда особый интерес джаз, шлягеры в стиле рок-н-ролла, жизнь зарубежных музыкантов и кинозвёзд (подробности узнавались из польских и восточногерманских журналов), а также, причем - в первую очередь, "чувы".

Из парикмахерской выходили они уже вместе, причём ребятам пришлось подождать, пока Сергея побреют. Некоторое время постояли у входа, обсуждая репертуар и уровень исполнения гастролировавшего в это время в городе "Голубого джаза" из Польши. При прощании Сергей сообщил ребятам, что приехал в командировку из Москвы и что для него должен быть забронировал номер в "Центральной". Посетовав на скуку в провинциальных гостиницах, он предложил навестить его этак часика через два:

- Посидим, поболтаем у меня в номере или в ресторане. Если хотите приводите с собой друзей и подруг.

- Не получится, - с сожалением покачал головой Юрка. - Сегодня вечером мы должны встретиться у одного из наших друзей, кстати - вашего тёзки. Нужно договориться, где и как будем отмечать Новый Год. У Сережки, кстати, великолепные записи. Вам наверняка было бы интересно послушать их. Так что лучше, если вы сами позвоните ему через часик с небольшим. Тогда и договоримся о дальнейшем.

И Сергею назвали его собственный, давно уже забытый им номер телефона.

После недавнего возлияния с Марленом Евграфовичем несколько побаливала голова и очень хотелось спать. А посему Сергей решил оставить до лучших времён прогужу до городу, в котором за прошедшие тридцать лет ему так и не пришлось больше ни разу побывать, и отправился в гостиницу.

Как и было обещано, номер в гостинице ему действительно заказали. И не просто номер, а полулюкс с телевизором и вполне приличной ванной комнатой. Приняв наскоро душ, Сергей прилёг, мысленно приказав себе подняться не позже чем через час. Усталость взяла своё, и он моментально уснул. Однако через час проснулся, как если бы его разбудил будильник, и с любопытством осмотрел свое пристанище. Окна номера смотрели на бульвар. При желании можно было выйти и на заметённый снегом балкон. Сама комната оказалась достаточно большой и почти что уютной. Кровать размещалась в некоем подобии алькова. В центре комнаты под большой хрустальной люстрой красовался круглый раздвижной стол в окружении шести стульев на гнутых ножках. В углу на аккуратном письменном столе стоял телефон. Самим своим существованием он как бы подталкивал к тому, чтобы позвонить старым друзьям. Но... номера телефонов были забыты давно и основательно. Конечно, можно было воспользоваться услугами справочной, но - кому звонить? Леночке? Его Леночке, которая уже второй год училась на химфаке в МГУ и, насколько он помнил, в этом году могла вернуться из Москвы лишь на летние каникулы... Конечно, он мог бы поговорить с её родителями, представившись московским знакомым их дочери. Мог бы, но зачем? Ведь так или иначе этим звонком ничего уже нельзя было изменить... В любом случае его Ленок на четвёртом курсе выйдет замуж за голландского аспиранта, родит ему сына и после окончания Университета навсегда уедет из Союза. Или позвонить Анне Конрадовне? Опять-таки не имеет смысла. Кем он может ей отрекомендоваться? Давним знакомым, которого она успела забыть? Любителем немецкой словесности? Нет, все эти звонки были явно лишены всякого смысла. И, скорее всего, мыслями о них он просто старался на некоторое время отодвинуть естественное волнение в преддверии звонка домой. И - ему следовало признаться себе в этом - тот страх, тот трепет, который он сейчас испытывал, объяснялся отнюдь не ожиданием услышать со стороны свой собственный голос, голос молодого Серёжи. Его волновала вероятность того, что к телефону подойдёт старший Энгелью, его отец. Сергей и хотел и боялся разговора с отцом, которому, как он знал теперь, оставалось жить чуть меньше четырёх лет. Сергею до сих пор трудно было представить себе, как много лет тому назад он мог поддаться на уговоры своей первой супруги и уехать в тот злополучный год на отдых в Крым, оставив прооперированного отца в больнице. Менее чем через неделю после их отъезда отец скончался... И сейчас, когда он сидел у телефона, рука не поднималась набрать этот номер - номер, по которому мог ответить отец.

Некоторое время он сидел, предаваясь воспоминаниям. Меж тем за окном зажглись фонари уличного освещения. Из репродуктора радиоточки приятный женский голос убеждал слушателей правильно организовывать соцсоревнование. Сосредоточившись, Сергей подвинул к себе телефон и набрал номер.

* * *

- Слушаю вас, - прозвучал в трубке показавшийся Сергею несколько слащавым бархатный баритон.

И так как Сергей, не в силах преодолеть естественное волнение, молчал, вслушиваясь в звучание ответившего ему голоса, тот повторил уже с нотками раздражения:

- Слушаю! Говорите! Алло!

- Добрый день! Извините, вас беспокоит Сергей... э-э... Андреевич. ваши друзья предложили мне позвонить вам...