Dantalion (СИ)

Приземлившись на пыльный настил, синигами отряхнулась и, стянув очки, защищающие от песка, огляделась. Дорога вела в глубь, где виднелись кроны величественных, но пустых деревьев, из-за которых слышался рев пустых.

— Восхитительно. Что может быть лучше: ночь, жуткий лес, меносы – романтика.

Вытащив скомканный лист необходимых «вещей», Орикава отправилась собирать урожай в специальные колбы, что покорно ждали своего часа в сумке. Миновав полдороги сквозь лес, который скорее можно было назвать пустошью, ученая вытащила одну из колб и заполнила еще нужным растением. Холодный ветер прошелся по ногам, изо рта поступил пар. Чужая реяцу обволакивала место словно чад. Тихий шепчущий голос донесся со стороны. Но Тоши, оглянувшись, никого не заметила.

Однако реяцу словно пряная приманка тянула к себе. Орикава, спрятав реквизит, приготовила тоши-пушку на случай форс-мажора и направилась навстречу дурману. Мерцающий дым исходил от песчаного оазиса. Но ноги погрязли в нем словно в болоте. Испустив короткий выкрик, Тоши провалилась в песок, чьи песчинки подобно муравьям тут же сковали её тело. Во рту скрипела горечь песка. Тоши попыталась оттолкнуться, но рука погрязла в холодных песчинках. Перевернувшись на спину, синигами едва разлепила веки, взглянув на серп луны в бездонном небе. Ветер заставил зажмурить глаза от назойливого песка.

— Вот черт, не хватало еще помереть в этой пустыне.

— Но ведь я уже мертва, — возразил детский голос.

— А?

Тоши перевернулась на живот, по спине тут же пробежали песчинки, своим весом не позволяя встать. Рядом стояла светловолосая девчушка в форме академии синигами. И как только Тоши проморгалась, словно пытаясь сбить мираж, то поняла, что видит себя.

— Приехали, у меня галлюцинации.

— Галлюцинация – всего лишь оптическое воплощение нашей подсознательной реальности.

— Какая же я все-таки зануда.

Тоши присела на колени и скинула с себя неопознанный организм, что внезапно потерял вес. Протерла глаза, надеясь хоть так прогнать мираж, но белокурая девочка приблизилась.

— И правда, как я могу умереть, если я и так мертвая душа, ставшая синигами, — иронично подтрунила над самой собой ученая.

— Нет, ты правда мертва. Разве твой мозг не чувствует боль, длящуюся уже долгих сорок лет?

— Да о чем ты?

Тоши уже хотела накричать на саму себя, но замерла. На животе ребёнка расплылось кровавое пятно, и Орикава почувствовала кинжальную боль в собственном теле. Синигами дотронулась до себя, руки погрязли в алой жидкости.

— Нет! Невозможно!

Маленькая Тоши упала замертво, превратившись в частички песка, что унес ветер, перерастающий в бурю. Струйка крови вырвалась из потрескавшихся губ. Паника охватила сердце синигами, и та, согнувшись пополам, попыталась совладать с волной боли.

«Это всего лишь галлюцинация. Приди в себя, Тоши!»

Песок! Нужно выбраться из этого участка.

Ползком, едва перебирая конечностями, которые лианами опутывал вдруг резко затвердевший песок, Тоши тянулась в сторону мертвого леса. Рука зацепилась за голый корешок от кроны дерева, но песок роем окутал тело Орикавы, и под истошный крик синигами исчезла в песках. Душераздирающие стенания какофонией окутали пространство, в котором очутилась девушка. Первородный страх окутал все тело, иголками впиваясь в закоулки души. Веки отказывались открываться. Синигами всем сердцем не желала увидеть картину перед глазами, но кто-то болезненно впился в неё руками, и по коже прошлось нечто скользкое и шершавое.

— Мы так больше не можем! – в унисон простонали голоса.

Не стоило открывать глаза, ведь то, что увидела Орикава, представляло собой картину в виде десятков изуродованных тел, что пытались зацепиться за неё окровавленными разбитыми пальцами.

— Помоги нам!

— Я так больше не могу!

— Хочу умереть!

— Я устала!

Мужчины и женщины были одеты в разное, начиная от формы синигами и заканчивая руконгайскими обносками. Искаженные в муках гримасы продолжали кричать, отхаркивая кровь. Жуткие раны венчали их тела. Перерезанные глотки, разрубленное плечо, проткнутый живот, отрубленные конечности, дыры в телах от кидо.

— Разве ты не устала?

— Неужели ты не хочешь умереть?

Тоши вздрогнула, именно после этих слов она ощутила вновь резко пронзившую живот боль. Дотронувшись до него, она ощутила скользкую влагу, на её пальцах была кровь от образовавшегося алого пятна. Орикава в немом крике бросилась бежать по ниоткуда взявшейся водной глади, но столкнувшись, попятилась назад. Перед ней стояла Кейко, с чьих пухлых губ стекала струйка крови, падая на ложбинку между грудей, где зияла разрубленная рана от занпакто.

— Мы хотим умереть, — прошептала Агурия, и картинка пропала так же внезапно, как и появилась.

Все закончилась?

Тоши почувствовала давящую реяцу, что проникала в её тело словно раствор, введенный иглой в вену. Горячая, колющая, но в то же время успокаивающая. Орикава медленно открыла глаза, на руках не было крови. Ни следа не осталось ни на животе, ни на губах. Как исчезла и боль.

Но как?