Данте Алигьери

…Его звали принять участие в праздновании. Он чуть не ответил грубостью, но в последний момент сдержался. Звали-то от всей души. Портинари славились гостеприимством. Да и никакого права на недовольство, если честно, Данте не имел. С того майского праздника он больше не разговаривал с Беатриче. Разве только несколько раз приветственно кивал ей, встречаясь в церкви, а потом долгие недели жил ее улыбкой. И вечерами старался лечь спать пораньше в надежде увидеть ее во сне. Но кто же про это знает?

Стараясь не расплакаться, он сухо поблагодарил служанку и бросился в ближайший переулок. Там прислонился лбом к пахнущей сыростью замшелой каменной стене и замер.

Он не услышал шагов за спиной и вскрикнул от неожиданности, когда почувствовал у себя на плече чью-то тяжелую руку.

* * *

Здесь нужно объяснить загадочные слова Беатриче: «Банкиры никогда в жизни не займутся ростовщичеством». Разве это не одно и то же занятие?

Да, здесь очень много сходного, но разница все же есть, и она частично отражена в одной из пьес Шекспира «Венецианский купец». Католическая церковь позднего Средневековья, подвергая анафеме ростовщиков, не трогала «честных банкиров», потому что те действительно не нарушали евангельских предписаний и ссужали деньги безвозмездно. Естественно, сразу же возникает вопрос: зачем они это делали? И как в условиях беспроцентного ссужения средств смогли вырасти крупные банковские конторы, например знаменитый «Дом Медичи» во Флоренции?

Разумеется, банкиры из гильдии, к которой принадлежал отец Беатриче, не были меценатами. Просто они нашли варианты обхода церковных запретов. Ссуды выдавались беспроцентно, но в векселях прописывались суммы не в местной валюте, а в деньгах соседнего государства, курс которого был выше. Если вспомнить, что вся Италия времен Данте состояла из городов-государств, то и вариантов поиграться с курсами валют находилось немало. Например, получив 500 флорентийских лир, должник обязывался вернуть 500 венецианских дукатов. Или наоборот, в зависимости от курса. Издержки по трансакции, разумеется, оплачивал заемщик, и банки неплохо существовали, при этом оставаясь вполне безгрешными организациями. Одним из главных талантов итальянского банкира считалось предугадывание соотношения лиры с дукатом. Самые удачливые считались волшебниками, управлявшими курсами валют с помощью силы мысли.

Вернемся к Беатриче. Личная жизнь Данте из аниме с точки зрения биографии поэта описана неверно, но персонаж крестоносца, кем сделали Данте создатели мультфильма, довольно реалистичен. Он на кресте клянется любимой в верности, но, уйдя в Палестину, погружается в атмосферу безнаказанности. Ведь согласно мультфильму, епископы-фанатики обещают отпустить солдатам все грехи, лишь бы они доблестно сражались против мусульман. Поддавшись этим уверениям, глубоко порядочный и верующий в Бога Данте с легкостью вступает на путь греха: он изменяет своей возлюбленной, причем не по причине возникновения новых чувств, а использует несчастную иноверку, готовую отдаться христианскому рыцарю, дабы спасти своего мужа. Далее герой пускается во все тяжкие и начинает развлекаться с блудницами. В жизни реального Данте не случалось ничего подобного, такой сюжет не особенно популярен и в рассказах о крестоносцах, но в военных походах такое наверняка случалось. И, конечно же, подобные хитросплетения сюжета находят отклик у современного зрителя.

В аниме «Ад Данте» Данте направляется в преисподнюю с определенной целью: спасти Беатриче, пострадавшую из-за его предательства. Вернувшись из Крестового похода, Данте видит ее умирающей от клинка того самого мусульманина, чья жена отдалась ему ради спасения мужа. На глазах Данте чистую и непорочную (!) Беатриче забирает Люцифер, и наш герой, не раздумывая, бросается в погоню.

В оригинале «Божественной комедии» он оказывается в аду вроде бы случайно, заблудившись в лесу.

Не помню сам, как я вошел туда,
Настолько сон меня опутал ложью,
Когда я сбился с верного следа[17]

 —

так написано в поэме. В то же время читатель смутно догадывается, что «адское» путешествие было предопределено. Первая строчка — знаменитое «Земную жизнь пройдя до половины» — словно подсказывает, что поэт достиг возраста, требующего совершить какой-то определенный шаг.