Данте Алигьери

— Благодарю… — Он замялся. Хотел прибавить цветистый комплимент, как настоящий взрослый кавалер, но не вспомнил ни одной подобающей фразы. Девочка рассмеялась, но не обидно, а как-то по-дружески. Они постояли немножко у дверей ее роскошного дома, из-за которых неслись звуки продолжающегося веселья.

— Может, зайдешь еще раз? — спросила она, стряхивая сухие травинки с алого платья. В это время дверь резко распахнулась, выглянула нарядная женщина:

— Вот ты где, Биче! А мы уж обыскались! Бежим скорее, тебя выбрали майской королевой нашего дома!

Обе тут же унеслись, обдав мальчика ветром от длинных юбок. Без всякого сомнения, можно было последовать за ними — его ведь приглашали, даже дважды. Но почему-то он не пошел. Боялся испортить впечатление о себе какой-нибудь досадной оплошностью или не хотел видеть майского короля?

Данте уже в третий раз рассеянно брел по переулку. Подходя к своему дому, бросил взгляд на лимонное деревце, под которым, прикрытый булыжником, продолжал свое существование перевернутый земляной конус с коралловыми бусинами. Маленький ад… В таком случае лимон, растущий над ним, можно смело считать древом познания. Откушал лимончика — добро пожаловать в преисподнюю! Он с сожалением подумал, что не сможет больше играть в прежнюю игру.

Отец с мачехой и малышами еще не вернулись. Дом казался непривычно пустым и гулким. Только Паола на кухне мурлыкала песенку. Внезапно мальчик почувствовал себя очень одиноким и бросился к бывшей няньке.

— Паола!

Она сидела на скамье, чуть покачиваясь в такт мелодии. Рядом стоял большой винный кувшин, наполовину пустой.

— А, это ты пришел. — Ее улыбка выглядела более щербатой, чем раньше. Такое с ней уже случалось в прошлом году, когда она ходила праздновать Календимаджо за город и подгулявшие ремесленники выбили ей два зуба. — Ну как праздник?

— Паола…

Он привык рассказывать ей всё еще с раннего детства. Рассказал и про чудесную девочку в алом платье.

— Портинари — богачи, — проговорила нянька, зевая, — у них и платья красные, и пироги с пряностями. А твой отец, хоть и гордый аристократ, такого себе позволить не может. Смотри, не бегай к ней, выдерет он тебя, как пить дать!

— Но ты же не выдашь меня, правда?

— Правда, правда… — Она потрепала его по затылку. — Иди спать, завтра чуть свет на мессу.

Мальчик поднялся в свою комнату под самой крышей. Быстрые сумерки уже охватили город. Где же отец с мачехой? В ночное время ходить по улицам запрещено. Или в праздник все же есть послабление?

Он лег на кровать под балдахином, совсем недавно казавшуюся ему верхом роскоши. Та и вправду стоила немало. И на стенах спальни висели дорогие каполетти — ковры, крепившиеся к камню коваными крючьями. А у многих ведь и вовсе не было никаких кроватей. В домах ремесленников мебели не знали. Какой же тогда должна быть кровать Беатриче? Наверное, полог ее выткан из золотых нитей, перина набита пухом райских птиц, а вместо одеяла спящую девочку укрывают небесные облака. И, конечно, нужно немедленно почитать про этого Энея. Прямо завтра же…

С такими мыслями Данте заснул. Ночью его несколько раз будил голос отца, раздраженно выговаривающий Паоле. Она жалобно оправдывалась, сквозь сон мальчик вроде бы слышал свое имя. Но утром все ночные воспоминания заглушили беспощадные голоса колоколов.

Семейство помчалось на мессу в полном составе. После службы немного погуляли по городу. Мачеха показала Дуранте майского короля с королевой, выбранных накануне, и свежепосаженное дерево. Гирлянд на нем висело больше, чем листьев. А король с королевой и вовсе не впечатлили.

Проходя мимо дома Портинари, мальчик невольно замедлил шаги. Отец заметил это и усмехнулся. «Может, совпадение?» — подумал Данте, но сердце неприятно сжалось. Патер пошел дальше, ничего не сказав. Однако, когда вернулись домой, вызвал сына к себе в кабинет.

— Растет первенец… — неопределенно начал отец. Мальчик почувствовал себя беззащитным под его пристальным взглядом. Застыл, пытаясь угадать, какое прегрешение совершил и как его за это накажут. — Взрослеет, — продолжал родитель, — уже начал понимать, зачем нужны бабы.

Щеки Дуранте вспыхнули от негодования. В глазах затаились злые слезы. Ненавистный отцовский голос продолжал буравить слух:

— Это неплохо, когда мальчику нравятся женщины. За городской стеной живет много красоток, которые делают для мальчиков всё, что те попросят, хе-хе. Только ты еще маловат. Дорасти хотя бы до двенадцати, и я отведу тебя туда. Жену тебе я тоже уже присмотрел — красавицу из дома Донати. Через пару лет пойду, официально договорюсь с ее отцом, он точно мне не откажет. А к Портинари не ходи. Не наш круг. Вот так-то, хе-хе. Ну, иди, играй в мяч.

Лучше бы сто розог, чем такой разговор! Мальчик вылетел из отцовского кабинета и, забившись под лестницу, беззвучно зарыдал. Немного успокоившись, он стал думать: откуда отец узнал? Его же не было дома, когда они с Биче сидели во дворе. Неужели Паола нарушила обещание и предала?

В бешенстве он влетел на кухню. Служанка толкла в ступке мясо для пирога. Под ее глазом чернел синяк.