Данте Алигьери

— А разве мы не горожане? — заметил Фолько Портинари. — К тому же правительство города обязано следить за порядком. А в госпитале Сан-Якопо порядок нарушали задолго до бунта. Ведь общий больничный устав гласит: «Принимать больных, как самого Христа».

Хозяин дома с улыбкой прервал его:

— Любезный Фолько, не укоряй нас, грешных, своим возвышенным примером. Мы знаем, что ты собираешься подарить Флоренции новую больницу. Не все способны на такое, но, поверь, у нас тоже душа болит за родной город.

С другой стороны послышался тяжелый вздох старого рыцаря Берто Фрескобальди:

— Да уж! Мне жизнь не мила с того самого дня, как этот пособник дьявола Фарината дельи Уберти предал нас, объединившись с сиенцами. Вы помните этот ужас? Воды Арбии окрасились кровью флорентийского воинства… Как он мог поступить так с родным городом?

— Почему бы нет, — отозвался хозяин замка, — его же изгнали.

— Я понимаю. Но позволить сиенцам захватить нашу карроччо[25]?!

— Они хранят ее как бесценный трофей, — вставил синьор Черки.

Он хотел сказать еще что-то, но Фрескобальди с гневом перебил:

— А ты-то откуда знаешь? От своих гибеллинских друзей?

Черки возмутился:

— А что в этом преступного? Между прочим, во Флоренцию уже едет папский легат Латино деи Франджипани. Папа поручил ему подписать соглашение между гвельфами и гибеллинами.

— Но-но, ты еще молод спорить, — Фрескобальди важно поднял палец, — скорее луна упадет в Арно, чем гвельфы помирятся с гибеллинами. Послушай меня: Совет ста еще никого не защитил от изгнания. Лучше заводить друзей более разборчиво.

Брат Черки, сидящий за другим столом, где расположилась молодежь, крикнул:

— Нечего обвинять нашу семью! Мы, в отличие от других, не вздыхаем, а собираем людей, способных дать достойный ответ сиенцам.

Прозвучало это не очень-то любезно. Хозяин с тревогой взглянул на старого Фрескобальди. К счастью, тот сделал вид, что не слышит. Зато один из молодых Донати, зовущийся Корсо, издевательски хохотнул:

— Собираете людей? Вы, Черки? С каких это пор деревенщина возомнила себя вождями народа?

Черки (его звали Вьери) побледнел, начал нервно двигать по столу свой кубок. Корсо насмешливо наблюдал. Наконец молодой человек собрался с духом и сказал, глядя в глаза обидчику:

— Может, мы не так аристократичны, как вы, зато наша семья не охотилась за торговыми караванами по большим дорогам!

Корсо вспыхнул:

— Что?! Ты назвал Донати разбойниками? Придется за это ответить. Выйдем-ка во двор, продолжим беседу.

И он, нарочито громко звякнув мечом, висящим на поясе, встал из-за стола и двинулся к выходу. Вьери деи Черки бросился за ним.

Хозяин подошел к старому Манетто Донати, отцу Джеммы, который увлеченно беседовал на другом конце зала, не заметив ссоры своего племянника с молодым Черки. Тихо сказал ему:

— Корсо пошел помахать мечом во дворе моего замка. Думаю, за него не стоит тревожиться — он не позволит Вьери убить себя. Мне тоже не с руки лезть в чужие дела. Ты уж сам реши: нужна ли твоему роду вендетта с Черки?

Манетто реагировал быстро. Минуты не прошло, как он стоял на лужайке внутреннего дворика перед драчунами. Оба тяжело дышали, но крови ни на ком не было видно.

Старый Донати схватил племянника за плечо:

— Корсо, уймись.

— Эта деревенщина обозвала Донати разбойниками.

— Ну да, а ты обозвал Черки деревенщиной, — продолжил Манетто, крепко прижав к себе локоть Корсо. — У всех своя история, но Черки — уважаемые люди, а ты еще молокосос и не должен выступать от имени рода. Сейчас ты извинишься перед Вьери и вернешься за стол.

— Я? Перед ним? И не подумаю!

— Хорошо. Тогда мне придется поговорить с твоим отцом. Разве ты забыл, что он просватал тебя за Антонию деи Черки? Поверь, я найду слова, после которых ты останешься без наследства.

Лицо Корсо перекосилось. Он подошел к Вьери и прошипел слова извинения. Тот молчал.

— Прости уж его Христа ради, — с фальшивой кротостью попросил Манетто, — а то я и с твоим отцом поговорю. Он меня, кстати, уважает.

— Прощаю, — деревянно произнес Вьери, глядя себе под ноги.

— Вот и прекрасно, — одобрил это решение старый Донати и, приобняв обоих молодых людей, повел их обратно в пиршественный зал.

Там уже вовсю обсуждали предполагаемый приезд папского летата Латино деи Франджипани. Большинство присутствующих считали сие событие полной бессмыслицей.

— Да за этим столом уже сидел папа Григорий! — громко возмущался Берто Фрескобальди. — Если уж самому понтифику не удалось помирить нас с гибеллинами, что уж говорить про какого-то легата!

— В этом деле многое зависит от нас, — тонко улыбнувшись, заметил хозяин дома.

Манетто Донати потрепал юнцов по головам и пошел на свое место — поближе к остальным градоправителям. Корсо, оглянувшись по сторонам, ткнул Вьери в бок и незаметно плюнул на пол. Тот, не поворачиваясь, сделал то же самое. Корсо, посопев немного, успокоился и занялся угощением. Вьери же неподвижно просидел весь вечер.

Глава пятая. Болонские башни