Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том I

Цепочка выстрелов. Паденье человека…
Кто там упал? Да, просто так, солдат.
Несчастный умер, или стал калекой?
За что убит и в чём он виноват?
Лёгкий пушок на щеках,
Нежных, не знавших бритья;
Серый погибельный прах —
Жизнь оборвалась твоя…

Вот снова выстрелы и резкий крик ребёнка…

Кто там кричит? Да, просто так, пацан.
Он, глупый, не укрылся за избёнкой;
За что теперь мишенью стал для ран?
В синих, раскрытых, глазах
Ужас навеки застыл;
Серый погибельный прах
Пух под него подстелил…

Разрыв снаряда. Стон и вздох тяжелый…

Кто стонет там? Да, так, один старик.
Немного до могилы не дошёл он;
За что погашен был его ночник?
Пыль седины на щеках,
Сетью изрытых морщин;
Серый погибельный прах
В землю слагает мужчин…

Вой бомбы, взрыв; и вой, протяжный, тонкий…

Кто воет там? Так, женщина одна.
Рассыпались из тазика пелёнки;
И плач из-за разбитого окна.
Ужас в раскрытых глазах:
Кто же накормит дитя?
Серый погибельный прах
Всё покрывает, крутясь…

Танк въехал в куст. Визг звонкий к небу взвился…

Кто там визжит? Так, девочка одна.
Она хотела за кустом укрыться
От чудища по имени Война.
Синяя лента в косах;
И сандалеты в грязи.
Серый погибельный прах
Снова нам всем пригрозил…

Приклад окован, с хрустом бьёт в затылок…

Кого там бьют? Так, старую каргу.
Она припёрлась посмотреть на сына,
Расстрелянного утром на лугу.
Кровь на седых волосах;
Резких морщин лучи.
Пепел и серый страх
В сердце моё стучит…

Как это было:

Несмотря на сильную качку, капеллан, после ночного перехода и погрузки на корабль, весь день проспал мертвецким сном. Очнувшись ночью, в темноте на палубе, освещенной полной Луной, он привстал и огляделся. Яков сидел рядом, посасывая трубку. Свежий ветер свистел в снастях, крепкая волна, догоняя, била в мостик, раскачивая корабль, рассыпалась брызгами.

«Отдохнули, Вашство?» – спросил Яков: – «Поешьте немного» – он протянул ему краюшку хлеба и большой кусок сала. Потом вытащил из мешка бутыль и чарку, налив вина, протянул капеллану.

«Хорошо!» – крякнул капеллан, выпив чарку вина, зажевав хлебом с салом: – «А куда мы идём, Яков?»

«В Дуррас, в Албанию, что под турком» – ответил Яков: – «Бог даст, до завтра дойдём».

Яркая, кроваво-красная вспышка на Западе, по корме, внезапно осветила полнеба, и пошло полыхать, как на дальнем пожаре. Над горизонтом встал огромный огненный столп, расходящийся в высоте, как вершина огромной пинии, чернеющей тучей, освещенной снизу багровым пламенем. Скоро донёсся ужасающий непрекращающийся грохот, чуть позже стала ощущаться дрожь воздуха и воды; волны покрылись мелкой рябью.