Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II

Noi eravam partiti gi`a da ello,
ch'io vidi due ghiacciati in una buca,
s`i che l'un capo a l'altro era cappello; [126]

e come «l pan per fame si manduca,

cos`i «l sovran li denti a l'altro pose
l`a «ve «l cervel s'aggiugne con la nuca: [129]

non altrimenti Tid"eo si rose

le tempie a Menalippo per disdegno,
che quei faceva il teschio e l'altre cose. [132]

«O tu che mostri per s`i bestial segno

odio sovra colui che tu ti mangi,
dimmi «l perch'e», diss'io, «per tal convegno, [135]

che se tu a ragion di lui ti piangi,

sappiendo chi voi siete e la sua pecca,
nel mondo suso ancora io te ne cangi,
se quella con ch'io parlo non si secca». [139]

Мы отошли, и тут глазам моим

Предстали двое, в яме леденея;
Один, как шапкой, был накрыт другим. [126]

Как хлеб грызет голодный, стервенея,

Так верхний зубы нижнему вонзал
Туда, где мозг смыкаются и шея. [129]

И сам Тидей не яростней глодал

Лоб Меналиппа, в час перед кончиной,
Чем этот призрак череп пожирал. [132]

«Ты, одержимый злобою звериной

К тому, кого ты истерзал, жуя,
Скажи, – промолвил я, – что ей причиной. [135]

И если праведна вражда твоя, —

Узнав, кто вы и чем ты так обижен,
Тебе на свете послужу и я,
Пока не станет мой язык недвижен». [139]

После рассказа о событиях Великой Французской революции, Данте переходит вдруг к сюжету из греческой мифологии.

Тидей – один из семи царей, осаждавших Фивы. Смертельно раненный Меналиппом, он нашел в себе силы убить его, потребовал, чтобы ему принесли его голову, и яростно вцепился в нее зубами (Стаций, Фиваида, VIII, 717—767).

Эта мифологическая аллегория служит вступлением к леденящей душу истории, изложенной в следующей песне. Поэт обращается к верхнему духу, прося, чтобы тот поведал свою историю, клянясь, что обязательно сохранит её в Комедии.

INFERNO – Canto XXXIII. АД – Песня XXXIII Круг девятый – Второй пояс (Антенора) – Предатели родины и единомышленников (окончание) – Третий пояс (Толомея) – Предатели друзей и сотрапезников

La bocca sollev`o dal fiero pasto
quel peccator, forbendola a'capelli
del capo ch'elli avea di retro guasto. [3]

Poi cominci`o: «Tu vuo» ch'io rinovelli

disperato dolor che «l cor mi preme
gi`a pur pensando, pria ch'io ne favelli. [6]

Ma se le mie parole esser dien seme

che frutti infamia al traditor ch'i» rodo,
parlare e lagrimar vedrai insieme. [9]

Подняв уста от мерзостного брашна,

Он вытер свой окровавленный рот
О волосы, в которых грыз так страшно, [3]

Потом сказал: «Отчаянных невзгод

Ты в скорбном сердце обновляешь бремя;
Не только речь, и мысль о них гнетет. [6]

Но если слово прорастет, как семя,

Хулой врагу, которого гложу,
Я рад вещать и плакать в то же время. [9]